Аэдд Гинваэль
Из подворотни, где укрылись воровка и арфистка, отлично просматривались ближайшая улочка и рыночная площадь. В небазарный, да еще такой студеный день народу на площади было немного. Даже позорный столб – любимое развлечение местных, - и тот пустовал. Люди неторопливо сновали по своим делам, как вдруг с улицы, идущей от городских стен вырвался сначала шум голосов, а потом на площадь выплеснулась толпа запыленных, чумазых кметов с кирками и лопатами.
- За войтом бегите!
- Да, кликайте Гербольта!
- А шо стряслось? Шо тут деется-то? – окликали столпившихся на площади копателей горожане, начавшие ручейками стекаться к лобному месту.
- В энтих проклятущих эльфьих развалинах обитается какая-то тварь! – Надрывным голосом начал один из пришедших, киркой указывая в сторону раскопок. – Только что утащила она Микиту и Янока прямо у нас на глазах! Верно говорю, мужики?!
Мужики с ломами и лопатами загудели и горячо закивали. Толпа слушателей ахнула.
- А шо за тварь-то?
- Куда утащила-то?
- Чего ж вы своих не отбили, в штаны наклали с перепугу?
Вопросы звучали на разные голоса и сыпались вразнобой со всех сторон.
- Не успели отбить! Больно шустра, курва! – Огрызнулся знакомый голос. Кирки и лопаты расступились, и в толпе копателей показался Держирепка с понурым арбалетом и затравленным взглядом. – Так шустра, что толком и разглядеть ее не успели. Токма и видали мы, как Янок вскинулся, будто его какая-нито невидимая кобыла лягнула, шмякнулся о стену, а оттудова взлетел под потолок и пропал там в темени.
- Взлетел? Да ты, кажись, перепил, Держирепка! Где это видано, чтобы люди под потолок взлетали?!
- Всеми богами клянусь! Тако и было!
- Правду говорит он, так оно все и случилося. Мы все своими глазами видали, а вон Ейц с Жижкой прям рядом стояли, когда это деялось!
Копатели дружно закивали, а один из них, прижимавший к голове грязную тряпку, надрывно проскрипел:
- Мне так вообще по башке Яноковой лопатой прилетело. Прям сверху она на меня ухнула, когда он взлетел. Во! – кмет порывисто отдернул руку и наклонил голову, демонстрируя собравшимся кровоточащую ссадину на макушке.
Толпа загудела, замахала руками. Дальше последовал весьма похожий рассказ о втором исчезнувшем копателе. Толпа вновь зашумела, затребовала войта, воеводу с войском и жреца с кадилом. В нестройном хоре голосов уверенно солировали звуки сильного народного волнения: треск отламываемых досок, плач младенца, бабий и собачий вой.
- Это все Беанн’ши - эльфья упырица. Предвестница смерти! – Скрипучий старческий голос каким-то чудом сумел перекрыть шум толпы, стихнувший резко при слове «Беанн’ши». Горожане расступились, освобождая место вокруг маленького, сгорбленного дедка в большом валяном колпаке. – Знамо дело, от Саовинны и до февраля, до праздника Имбаэлк, до Почкования, значицца, самое лучшее время для походов в места волшебные, чтобы сокровищ там искать. А вот ежели в теплый час, для примеру, в негодяйщиковой могиле копаться, то выскочит оттедова негодяйщик разозленный и копальщика сожрет. А от Саовинны до Имбаэлка – копай и греби, сколь сил достанет, негодяйщик, ровно старый медведь, крепко спит! А коли милул Имбаэлк, год на весну повернул, негодяйщики в могилах спять чутко.
- Во наплел, старый хрыч! – Толпа снова загудела, обсуждая полученные сведения. Тут ее перекрыл зычный голос высокого, бородатого детины:
- А ну тихо там! Молви, дед, что еще знаешь? Как извести теперь эту Беанн’ши?
- Вестимо, как, - проскрипел дед, почесывая завшивленную бороду, - надыть три ночи с негодяйщиком в евойной могиле провести, дулю ему в рожу тыкать и срамные места показывать, тако же матом его отборным крыть. И так три ночи к ряду. Тогда негодяйщик будет яриться все пуще и пуще, но коли сдюжить супротив него, так он обратно сквозь землю и провалится.
- Верно говоришь, дед! Всяк знает, что вернейшее средство от лиха – показать ему кукиш, а еще лучше уд, и обложить крепко!
Толпа одобрительно и обнадеженно зашумела.
С противоположного конца площади, рассекая людское море, приближался войт Гербольт. Водрузившись на лобном месте, он призвал народ к порядку и с хмурым видом заслушал vox populi. А глас народа требовал от войта навести порядок на раскопках, пресечь распространение «этой колдовской эльфской заразы» и заявлял, что в ином случае, пусть войт сам копает свои руины, потому как ни у кого нет охоты в оных сгинуть.
Гербольт был задумчив и невозмутим, выслушал не перебивая, потом возвестил:
- Дело непростое, - начал он,- но беда, вестимо, не приходит одна. Этой ночью на территории раскопок ошивались трое шпионов. Одного из них, выдававшего себя за рыцаря, на месте зарубил защитник города Иво Мирс, многие знают его как Цикаду. Еще две преступницы и шпионки были схвачены и упрятаны в тюрьму. Но сбежали оттуда этим утром, напав на стражу и учинив над ним жестокую расправу, по всему видать, с использованием чар.
Толпа негодующе загудела, младенцы, бабы и псы заголосили еще пронзительнее.
- Схватить энтих ведьм и на трое суток упрятать! В негодящикову могилу стало быть! Пусть оне и отваживают эльфью упырицу! – Выкрикнул кто-то инициативу, встретившую ярую народную поддержку.
- Слово народа – закон, - с напускным смирением произнес войт, разводя руки. – Перегрибок, пиши указ! «Найденные на месте раскопок лица, не имеющие на то разрешения, обвиняются в шпионаже и диверсии. За преступления перед жителями города Аэдд Гинваэль, его наместником и сюзереном оные должны быть немедленно схвачены и переданы властям для исполнения наказания. Всем жителям и гостям города надлежит оказывать всяческое содействие к поимке вышеозначенных преступников».
Далее войт емко и зычно описал приметы двух шпионок: две молодые бабы, одна рыжая, вторая белобрысая, тощие, ненашинские. Гербольт призвал жителей города быть бдительными и обо всех подозрительных и новых личностях сообщать властями, ибо вполне может статься, что у шпиков оных подельники имеются. Надиктованный войтом указ был пригвожден к доске объявлений тут же на рыночной площади, а секретарь был отправлен делать копии, кои развешены должны быть по всему городу не позднее сего вечера. Воодушевленная предвкушением справедливости и охотничьим инстинктом толпа начала разбредаться по своим делам, а войт во главе коллегии копателей прошествовал обратно к месту раскопок, оживленно жестикулируя и отчаянно играя перед ними то кнутом, то пряником.
