Лабораторию они не то чтобы выбрали, скорее,  взяли, что выдали. Конечно, амбассадоры науки для порядку покрутили породистыми носами и скептически поморщили высокородные лбы, но во имя светлой цели – нести знание в массы стремительно и беспощадно – согласились. Шагая по коридорам  в сопровождении ассистента кафедры алхимии, Стерх невольно начал напевать себе под нос:
Gaudeāmus igĭtur,
Juvĕnes dum sumus!
И впрямь, в стенах этого почтенного учебного заведения к вар Кэлусу будто вернулась юность. Неожиданно для Стерха юность эта шла под руку с удалой лихостью, как он с Дэа. С  большим усилием вар Кэлус поборол желание утянуть Дэаландэ за стеллажи с реагентами, дабы предаваться там «невинным поцелуям и объятиям». Однако классическая композиция из колб, штативов и реторт, призывно поблескивавшая на лабораторном столе, добилась внимания Ынгмара-ученого. Рядом - тут надо отдать должное академии, - лежала стопка чистых лабораторных печаток, а в углу высилась тощенькая вешалка с белоснежными лаборантскими тогами! Лихо завернувшись сам и оказав помощь Дэа, надев новенькие перчатки и размяв зудевшие от нетерпения пальцы, Ынгмар выхватил из  лотка с инструментами блестящий стальной пинцет. Тот лег в руку ученого, точно родной, став ее продолжением. Пинцетом Стерх ловко выудил из кармана кулон, аккуратно уложил его на чашу лабораторных весов.
- Исследование магического артефакта начато в четверть второго по полудни, - заговорил он бодрым дикторским тоном, складывая гирьки на весы, уравновешивая чаши. -  Госпожа аэп Хэффин, я попрошу вас вести протокол исследования. Писчие принадлежности должны быть где-то на стеллажах.
Незаметно для самого себя вар Кэлус перешел на официальный тон, впрочем, звучавший у него скорее естественно, нежели сухо.
- Артефакт весом семь с половиной унций, представляет собой янтарный кабошон каплевидной формы с растительным инклюзом, помещенный в царговую оправу из светло-серого, блестящего металла, - вероятнее всего, сплава с высоким содержанием серебра, -  прикрепленную к цепочке из того же металла. На боковой поверхности оправы, по всему периметру, нанесены высшие руны. Дэаландэ, будьте добры, зафиксируйте руны в протоколе, а я пока пересчитаю звенья в цепочке.
После тщательных измерений и детальных описаний артефакта, вар Кэлус перешел к изучению его магических свойств.  Не забыв протереть  все оптические оси пшеничным дистиллятом, правда сделав это не по заветам профессора вар Штирлица - методом тонких плёнок, - а по старинке, Стерх переконфигурировал мегаскоп для артефактной интроскопии. Решил для начала применить  резонансное магическое сканирование по схеме  "металл-кристалл-эфир".
- Первичная магическая дифракция 19 килофорцев, - продолжал он диктовать для Дэа. – Интерференция Силы 666 вигозуров – потрясающе! Эфирный резонанс 1380 ортоланиев. Невероятно! Постойте, Дэа, ортоланиев пока не записывайте, я еще раз перепроверю… Так и знал, ошибся – 1380 целых и 1 десятитысячная ортоланиев. Пора снова протирать оптические оси мегаскопа. Госпожа аэп Хэффин, подайте, пожалуйста, дистиллят.
Три с четвертью часа пролетели для вар Кэлуса как одно мгновение. За это время им были проведены опыты с пергидратом нигредо, мышьяково-сапфировой тритурацией, тринитрочаролом, алхимической смесью Калькштейна №1,2,3 и 7, магически-поляризованной тинктурой Бенавента.  Стерх помещал кулон в антимагическую камеру, погружал в трансэфирные среды разной плотности,  четырежды просвечивал его в жестких лучах мегаскопа. Когда же Ынгмар решил перейти к трассировке артефактного следа, поместив объект в электро-магическое поле высокой интенсивности, в лаборатории раздался взрыв. Благо все исследования Стерх проводил при соблюдении правил техники безопасности во всей их полноте, если не сказать избыточности, так что в момент взрыва Дэа и Ынгмар были надежно укрыты за магическими щитами, а реактивы и воспламеняющееся оборудование экранировано от механической и магической детонации.  Правда несколько колб все же эффектно разлетелись на мелкие осколки, оставив на столе, полу и потолке эстетичные цветные пятна. Лабораторию наполнил плотный лиловый дым и резкий запах озона.
- Что это  так бахнуло?! – Звонкий юношеский голос раздался из клубов дыма со стороны предполагаемой двери в лабораторию. В голосе сквозило любопытство, смешанное с восхищением и нотками зависти.
- Щас я магосос включу, полминуты и можно будет хоть что-то разглядеть , - добавил второй голос, такой же молодой, но чуть более высокий.
- Ни в коем случае! – Громко запротестовал Стерх. – Пока в лаборатории сохраняются остаточные магостатические разряды применение чар допустимо только магами третьей категории и выше!

Из всех ассистентов Ынгмара вар Кэлуса лучшей, несомненно, была Дэаландэ. Глядя на то, как виртуозно её воронка деактивирует остаточный магостатический заряд, Стерх невольно подумал, что Дэа должно быть чертовски хороша и в ловле лабораторных мышей. Сей вид спорта был весьма расхож в среде активно практикующего науку магического сообщества. Из приятных раздумий Ынгмара вывели голоса и радостные известия: не смотря на взрыв, трассировка принесла свои плоды! Как и  тяга молодежи к знаниям и шумовым эффектам – теперь у амбассадоров науки были два личных гида, которые совсем скоро приведут их к Атласу СПиМ, на чьих страницах сейчас кроется решение задачи огромной практической важности. Но сначала нужно выполнить просьбу блистательной ассистентки. Когда руки вились вокруг тонкой талии Дэа, ее изящных плеч, то и дело ненароком их касаясь, Стерх поймал себя на мысли о том, что почему-то вопреки многолетней привычке он не воспользовался стандартным заклинанием-ассистентом. Давным-давно, ученым сообществом созданы и отточены до совершенства множество заклинаний для упрощения рутинных процедур. Их использование доведено до автоматизма и среди прочего в этом перечне присутствует парочка для зачаровывания лаборантских тог и перчаток. Рискуя прослыть забывчивым растяпой, Стерх все же применил его для того, чтобы разоблачиться самому – слишком уж не хотелось тратить драгоценные минуты на аккуратное сворачивание метров ткани. Он подал руку Дэа и последовал с нею за их новоиспеченными гидами, в то время, как  у него за спиной вырастали белые «крылья». Зачарованная ткань тоги скользила по черному камзолу, а ее свободные концы взметнулись в воздух позади Стерха, весьма напоминая два больших крыла. Но, как только Ынгмар и Дэа перешагнули порог, «крылья» оторвались от чародея и улетели на вешалку, аккуратно на ней повиснув и прозаически замерев.

-А где все? – Дэа задала очень хороший вопрос. А потом ещё один. Молчание, бывшее куда красноречивее любого ответа, заставило вар Кэлуса улыбнуться в усы. Полет фантазии легкокрылой Бабочки поднял в душе Стерха ветер авантюризма.  Он ничего не ответил на ее вопрос, но Дэа совершенно точно знала, что ее напарник мысленно улыбается. В студенческий манифест он внес и свой вклад, начертав следом за ней. В итоге их общее послание молодому поколению магов было таким:
"Чародеи! Пейте вино, делайте глупости и будьте счастливы. И улыбайтесь, господа, улыбайтесь! Серьезное лицо – ещё не признак ума. Все глупости на свете делаются именно с этим выражением".

Библиотека пустовала.
- Удивительное дело, - подумал Стерх, - читальный зал открыт, а библиотекаря нет. Видимо, обед в Туссенте поистине священнодейство.
Впрочем, отыскать Атлас СПиМ у них получилось даже без помощи местного хранителя знаний.
- Прекрасный труд, монументальный, - изрек вар Кэлус, нежно поглаживая переплет внушительных размеров фолианта. – Сколько тайн хранила эта книга!
Белобрысый студент, привыкший демонстрировать презрение к научным авторитетам, насмешливо фыркнул.
- Ваш скепсис совершенно напрасен, юноша,  - продолжил Стерх, ничуть не смутившись и проигнорировав то, как адепт демонстративно закатил глаза. – Я в свое время прятал за этой великолепной книгой пиротехнические смеси, созданные тайком в лабораториях кафедры алхимии. А мой сосед по комнате  -  плоды своих совершенно секретных экспериментов по купажу махакамского спирта и нильфгаардской лимонной.   Теперь же этот кладезь тайн и знаний откроет нам истину, куда более опасную …
Страницы Атласа зашелестели. Воздух наполнился запахом пергамента, пыли и напряженным, нетерпеливым ожиданием.
- Ничего не понимаю… - в голосе Стерха звучала растерянность. – Госпожа аэп Хэффин, вы уверены, что верно записали координаты?
Вопрос был риторическим. Ынгмар был уверен, что Дэа все записала правильно. Неправильным было то, что в Атласе Силовых Полей и Меридианов на пересечении указанных координат находился корпус им. Магистра Артуриуса Виго Магической Имперской Академии – тот самый, в котором они находились. Повисшую тишину нарушил протяжный, жалобный скрип. Стерх резко обернулся на звук, но в читальном зале было по прежнему пусто, просто  гулявший по библиотеке сквозняк играл дверцей библиотекарского секретера. 
- Обед по расписанию всегда длится так долго? – Задал Стерх очередной риторический вопрос.



К столовой им удалось подобраться незамеченными благодаря тайному знанию проводников из студенческой братии. Наблюдательный пункт оказался очень удачным, - столовая была видна, как на ладони, - но на этом их везение кончилось. Учеников и преподавательский состав согнали в центр просторной трапезной точно стадо ягнят. Вокруг них плотным кольцом стояла стена магического огня. А за ней кружили «волки» в масках и темных мантиях с капюшонами. Вожак «волчьей стаи» находился на возвышении, расчищенным от преподавательских столов. Столы были сдвинуты к стене, похоже, двигали их так грубо и неаккуратно, что еда и приборы попадали на пол. Впрочем, один из столов все еще оставался в центре, вот только использовался теперь не по назначению. Вместо главного блюда на нем лежал Авассэ де Блюм, ректор туссентского филиала Имперской магической академии. Лица его с такого расстояния было не разглядеть, но тело ректора изгибалось, дергалось в судорогах, было слышно, как он заходится хрипом. Рядом с де Блюмом, возложив длань тому на чело, стояла высокая фигура вожака. Мантия в пол была местами забрызгана кровью, глубокий капюшон  закрывал лицо.
Входную дверь в столовую сторожил здоровенный голем. Он стоял неподвижно, но руны, покрывавшие каменное тело зловеще мерцали, безошибочно давая понять, что застывший гигант пребывает в полной боевой готовности.  Неподалеку в креслах  в противоестественных позах сидели трое. В одном из них угадывался ассистент кафедры алхимии – провожатый Дэа и Ынгмара. Правда, узнать его можно было лишь по одежде и цвету волос, лицо лаборанта превратилось в кровавое месиво.
Де Блюм выгнулся очередной страшной дугой. Стук входной двери заставил пытавшего ректора мага убрать ладонь, а истерзанное тело грохнуться о столешницу. Голем не шелохнулся.
- В лаборатории их нет, мессир! – Трое в масках и длинных мантиях пересекали столовую, двигаясь навстречу главарю. – Отследить их не получилось, магический фон после взрыва слишком нестабильный. Мы осмотрели близлежащие помещения, но ничего не нашли.
- Diabol arse! – Рявкнул тот, кого назвали мессир, и зло хватанул кулаком по столу. Мгновение спустя голем повторил его жест, вмазав по стене. От его удара по всей трапезной зазвенели  стекла в окнах, из вмятины от его кулачищи полетели каменные брызги, с потолка посыпалась штукатурка, взметнулась в воздух алебастровая пыль. Зажатые в кольце огня люди испуганно вскрикнули, «волки» в мантиях инстинктивно пригнулись.
- Найти их! Прочесать здесь все! – Голос мессира рокочущим эхом разносился по зале. – Возьмите детей, будете использовать их как живой щит. Преподавателей – в качестве проводников и огневой поддержки.
Мессир развернулся к испуганно жавшимся друг к другу внутри огненного кольца.
- Этот, эта, эта и эта. – Пальцем он указал на четверых преподавателей сквозь языки пламени. В стене огня тут же появилась прореха через которую, игнорируя мольбы и протесты, «волки» в мантиях начали вытаскивать за периметр самых юных из адептов и преподавателей. Пытавшиеся помешать этому злодеянию сразу же получали магическим обухом и падали навзничь. Мессир по очереди возложил длань на голову каждого из выведенных. Понадобилось пара минут на всех, чтобы сломить их сопротивление и превратить в марионеток, послушных воле кукловода.
- Идите и найдите их! – Прохрипел он, опираясь на стол с мертвенно-бледным и недвижимым Авассэ де Блюмом.

Пока длилась вся эта чудовищная сцена, Стерх смотрел, не в силах оторваться, прикованный ужасом, отвращением и мыслью: как могла эта шайка преступников проникнуть в уважаемое учебное заведение и протащить с собою голема?! Вар Кэлус мог еще понять, почему они с Дэа не ничего не почувствовали – магические лаборатории тщательно экранируются в целях безопасности тех, кто находится снаружи. Но это работает в обе стороны. Запершись в лаборатории, Стерх и Дэа стали практически слепы и глухи ко всем магическим воздействиям за её пределами. Случись у них под окнами магический катаклизм, Ынгмар и Дэа узнали бы об этом последними. Но почему защитные чары, которыми академия была нашпигована, позволили   случиться вторжению? Ответ мог быть только один - преступников впустили. Ынгмар мысленно выругал себя за то, что эта мысль не пришла ему в голову раньше. У М. с его вездесущими шпионами могли быть и, судя по творившемуся внизу были, свои люди в стенах академии. Следующая мысль заставила Стерха напрячься ещё сильнее: похоже, весь студенческий и преподавательский состав находился в столовой в момент вторжения преступников. Все, кроме двух юных, но очень любопытных адептов, забредших в лабораторию, где Ынгмар и Дэа исследовали артефакт. Стерх осторожно, затаив дыхание потянулся сознанием к молодым людям, приведшим их с Дэа в укрытие, сидевшим рядом и тоже наблюдавшим за чудовищной сценой. Не потребовалось лезть слишком глубоко – ужас, непонимание, протест, страх, выворачивающий наизнанку,  состояние на грани паники, захлестывали обоих. Сомнений не было, если в чем эти двое и виноваты, то уж точно не в предательстве.
- Мы справимся, - тихо произнес Стерх, обращаясь ко всем разом. – Имперские маги при исполнении и подающие большие надежды студенческие умы, владеющие ценнейшей тактической информацией. Вместе мы освободим заложников и отобьем академию. Похоже, преступники не пользуются телепатией. Обмен информацией и приказами происходит у них вербально.  Вероятно, слишком много сил уходит на управление големом, допрос и удержание преподавателей. На поддержание или качественную шифровку телепатической связи у них не хватает ресурса. Воспользуемся этим. Мы должны обезвредить и допросить тех, кого отправили на наши поиски, естественно необходимо отбить у них пленных, вывести преподавателей из-под телепатического воздействия. Если удастся захватить их "униформу" сможем подобраться на достаточное расстояние, чтобы контратаковать.
Ынгмар даже шепотом старался звучать уверенно и ободряюще. Но для Дэа он мысленно  добавил кое-что ещё :
- Если выживем, я буду просить твоей руки. Сразу же, как только все закончится. Не буду ждать ни мгновения дольше.

«Найдите их, - думал, провожая взглядом своих приспешников, мессир. – Мужчину можно пустить в расход, но женщина нужна живой». Мессир был очень осторожен. Не только в поступках, но даже в мыслях - слишком хорошо знал, как легко можно проникнуть в них, сломать волю, заглянуть в душу. Годы ушли на то, чтобы приучить себя говорить, действовать и даже думать так, что ни один маг, проникнув в его сознание, не смог бы постичь истинного замысла. Разум мессира стал лабиринтом, окруженным непроходимыми дебрями метафор и аллегорий, пронизанных тайными смыслами, ключ к которым мессир поверял лишь Силе. А Сила по его мнению вовсе не была одним из тех обезличенных, бездушных и беспристрастных законов природы, какой ее  любили видеть ученые. Безумец? А может быть гений? Мессир оставил эти категории далеко в прошлом. Он был проводником Силы, не только ее магического аспекта, доступного в той или иной степени любому чародею, но и экзистенциального, разумного, персонифицированного.  Да, Сила, к которой обращались маги, которую черпали в угоду своим амбициям, трансформировали в чары из-за своего скудоумия; Сила, чью суть пытались постичь, и верхом этих жалких потуг была однобокая философская концепция  беспристрастности и обезличенности.  Сила была и такой: беспристрастной и безжалостной, - но не только. Первый ее аспект, первый уровень ее познания, та ее ипостась, что доступна внешнему кругу сопричастных: чародеев, друидов, истоков, реликтов сопряжения и прочих существ «низшего порядка», - тех, кто видит в Силе исключительно источник магии. Мессир же волею и милостью Силы стоял на ступень выше, ближе к Истине. Ему открылось, что у Силы есть, и другая сторона. Говоря сухим языком ученых, персонифицированный  аспект. Сила – есть высший разум, высшая душа, великий и непостижимый дух. За то время, что мессиру была дарована возможность узнать Силу, она говорила с ним разыми голосами и личностями: строгого отца, мудрого наставника, сурового, но справедливого владыки, возлюбленной, матери. Множество лиц, непередаваемо прекрасных и разумов непостижимо мудрых было явлено ему. И все они были частями единой личности, той, что в свою очередь самая сесть половинка – антипод безличного аспекта Силы. Мессир стремился к ней всей душой, всем естеством своим, жаждал с нею слиться, раствориться в ней. Порой это желание доводило его до исступления. Порой казалось, что он был в шаге от этого единения, и тогда его охватывал огонь экстаза. Чары, что создавались у него сами собою в тот момент, были поразительны и необычайны. Мощь их была столь велика, что свидетелям этого магического таинства не нужно было иных доказательств, чтобы уверовать и последовать за мессиром – Мессией. Но будучи проводником Силы, проповедником её воли и предназначения рода магического, Мессия никогда не раскрывал своим адептам всего замысла. Во-первых, Предназначение, уготованное Силой для каждого, сокрыто тайной и суть оно - часть великого плана, блистательного в своей выверенной точности. Во-вторых, и пожалуй в главных, это было слишком личное, чтобы этим делиться. Сила открывала свои замыслы лишь Мессие – Мессия лишь Силе поверял пути, избранные им для воплощения Её воли. Одним из таких путей – маленькой, но значимой тропкой оказалась имперская чародейка. Мессир понял, что она отмечена Силой, когда, словно сквозь зеркальный коридор, видел ее воспоминания, показанные ею Снеиру. То как она обращалась с Силой, то что сумела передать её другому чародею без длительной подготовки, без синхронизации, то что это не убило и даже не покалечило обоих, говорило для мессира о многом: эта чародейка – избранница Силы, отмеченная особым даром. Видел мессир и то, что женщина пока скованна устоявшимися представлениями о Силе, о морали, о долге. Понимал, что имперская чародейка не сдастся, не отринет годами вколочиваемые в нее убеждения. Но воздух – стихия легкая, переменчивая, в самой сути ее нет места косности. И в этом обстоятельстве мессир усмотрел новый знак свыше. Позже, когда агентурная сеть донесла, что по документам, присланным из магического департамента чародейка еще и полиморф  это тоже был знак – Сила наделила свою избранницу твердостью духа, но  самыми подходящими для духовной трансформации магическими способностями, объединив редчайшие из них в одном человеке. Мессир привык, что Сила не всегда говорит с ним напрямую, часто она посылает намеки, тренируя внимательность Сына своего и не давая тем погаснуть  его духовному зрению. Вот и сейчас мессир видел в случившимся знаки воли Её, ведь не может стечение столь значимых и редких обстоятельств быть простой случайностью. Чародейка нужна живой и важна для свершения высшей воли. Её напарника, следовало препарировать, а еще лучше подвергнуть вивисекции для исследования процесса феномена передачи Силы и его последствий. Но было осложнение – этот имперец и чародейка, как мессир видел в чужих воспоминаниях, связаны узами сентиментальности. Эта Дэаландэ – имя перебором струн прозвучало в сознании мессира, - может в  воспротивиться предназначению, если непреклонность не подкрепить деликатностью. Мессир тихонько вздохнул, похоже, исследовательским интересом придется пожертвовать. Лояльность посланницы Силы важнее, так что ее напарника придется убить сразу, причем чужими руками. Руки те потом можно будет демонстративно испепелить вместе с их обладателем, проявившим чрезмерное рвение, но пока…
- Чародейку взять живой, мага убить, - бросил вслед уходящим подручным и их заложникам мессир. Те остановились на миг, обернулись и быстро склонили головы в знак того, что услышали и исполнят приказ. Затем стремительно вышли из залы. Проводив их взглядом, мессир вновь водрузил длань на чело ректора и недовольно скривился, хоть из глубины его капюшона гримаса недовольства оказалась незамеченной.
- Этот кончился, - холодно произнес он, брезгливо тряхнув рукой. – Несите следующего.
«Надеюсь, ищейки вернутся с добычей до того, как у меня закончатся подручные источники магии, - подумал мессир, оглядывая запертых в кругу огня чародеев и их студентов. – Черпать Силу напрямую, находясь внутри сторожевого круга будет сложно и неприятно». Мессир в глубине своего капюшона незаметно поморщился и коснулся ладонью лба молодой магички, уложенной на стол вместо бесцеремонно скинутого со столешницы де Блюма. 
То ли нетерпение Мессии передалось его приспешникам, то ли чувствовали они  себя весьма уверенно, но едва за группой магов закрылась дверь в столовую, план Дэа частично начал реализовываться сам собой. Желая поскорее обыскать территорию, маги-захватчики разделили околдованных заложников  и, разделившись на группы, двинулись по противоположным коридорам.

- Во имя Силы! Зачем так грубо?! -  Мессир брезгливо встряхнул рукой и выгибавшееся неестественной дугой тело, лежавшее перед ним, безвольно рухнуло, гулко ударившись о столешницу. Он стремительно сошел по ступеням навстречу плененной Дэа,  подхватил ее под руку, оттеснив ведшего её мага. Оказавшись так близко, Дэаландэ могла разглядеть то, что скрывало нутро его капюшона. Мессир, в отличие от подельников, был без маски. Первое, что бросалось в глаза - чёрные кратеры зрачков, заполнившие почти всю радужку, так что об истинном цвете его глаз можно было судить лишь по тонкому ободку цвета мутного серебра. Взгляд мессира цепко держался за собеседницу, хотя не возможно было понять, на что конкретно он смотрит. Всё черты бледного лица, проступавшие из чернеющей глубины капюшона, были как-то особенно заострены. Узкая челюсть, длинны прямой нос, рубленный подбородок, широкие скулы и  надбровные дуги, впалые щеки  и тонкие морщины на переносице - все это резало глаз почти физическим ощущением. Длинные, тёмные ресницы казались колкими, а  выбившийся на лоб локон напоминал скорее скрученную гарроту, чем прядь волос.

- Минуту, госпожа аэп Хэффин, всего минуту и вам станет легче, - мессир обхватил ладонью  запястье Дэа. Она могла почувствовать, что рука мага дрожит при прикосновении, а кожу чародейки будто пронзили сотни мелких игл, но ей действительно становилось легче.  Токсический эффект двимерита как будто ослабевал, хотя магия все еще оставалась отрезана от Дэа непреодолимым барьером.
- Ну как?  Уже чувствуете? – голос мессира, звучавший из глубины капюшона был полон небрежного самодовольства. Казалось, маг осознает исключительность того, что он сделал, но  считает это чем-то само собой разумеющимся для того, кто наделен исключительным могуществом. Пока Дэа  была слаба, мессир усадил ее в одно из кресел, что стояли рядком вдоль стены. Кресло Дэаландэ оказалось в самом углу,  места слева от госпожи аэп Хэффин пустовали, а справа были заняты телами, застывшими в противоестественных позах. Ближе всех к Дэа оказался провожавший их со Стерхом в лабораторию ассистент кафедры алхимии. Теперь, когда его можно было лучше рассмотреть, оказалось, что на его залитом кровью лице сломан нос, один глаз заплыл из-за раздувшейся скулы, а на голове кровоточила обширная, но неглубока ссадина. Свежие струйки крови стекали по слипшимся колтунам волос, расцветшим гематомам и свежим кровавым струпьям. Кровь сочилась из носа и уха, молодого алхимика, капая на одежду и подлокотник, оказавшийся всего в паре пядей от подлокотника Дэа.

- Думаю, на первое время хватит.
Мессир отпустил запястье Дэаландэ. Он остался стоять, нависая над чародейкой и почти полностью заслонив собою вид на остальную столовую. О том, как  был сложен главарь ренегатов с трудом можно было судить из-за просторной мантии, скрадывавшей особенности фигуры. Ткань не сумела скрыть лишь высокий рост мессира и узкие, почти женские плечи. Хотя маги, облаченные в маски и балахоны, на вид мало чем отличались друг от друга, фигура мессира даже при том выглядела особенно угловатой и тонкой. Однако, ни в позе, ни в жестах его не было и намека на хрупкость.  Тело его все время пребывало в движении. Даже когда он, казалось бы стоял замерев, ткань его мантии шуршала, складки ее мелко подрагивали, обозначая скрытое движение, а массивный перстень на руке вспыхивал отблесками света, выдавая незаметную глазу дрожь. Вот и сейчас этот блеск мельтешил перед взором Дэа, неприятно резал по глазам холодными яркими бликами.

Мессир  стоял напротив и сверху вниз взирал на Дэаландэ. Вот она - женщина, которую он видел сперва в чужих воспоминаниях, затем своих снах, а потом видениях настолько ярких, что  порой те были с трудом отличимы от реальности . Он чувствовал в ней  Силу, даже не применяя  сканирующих заклинаний. Силу огромную, неистовую, но обузданную  дисциплиной и волей. Он слышал, как Сила пульсирует в такт биению её сердца, как взывает к нему, моля освободить от оков. И эти оковы вовсе не двимеритовое ожерелье на шее чародейки, о нет. Мессир вдруг понял, что Дэаландэ аэп Хэффин сама сковала себя, сделав это уже очень, очень давно. Непоколебимая уверенность в том пришла к мессиру внезапно, как чудесное откровение, не нуждающееся ни в логике, ни в каких-либо подкрепляющих фактах. Осознание, дарованное Силой, разлитой вокруг, частью которой был он сам, и без сомнения была эта чародейка; Сила, питавшая его могущество и прозорливость, только что поведала ему ещё один из своих секретов.
"Эта женщина последует за тобой, лишь когда ты откроешь ей истину, даровав свободу запертой в ней силе", - голос в его голове озвучил то, что мессир и сам понял мгновение назад. Он медленно кивнул своему осознанию, этому голосу и  чародейке, скованной и загнанной им в угол .
- Очень скоро я освобожу тебя, - медленно и мягко проговорил он,  давая Дэаландэ возможность осознать и принять его покровительство. С этими словами он коснулся её шеи, изуродованной чёрными, токсическими гематомами, выступающими из-под двимеритового ошейника. Дэа снова почувствовала лёгкие уколы тысячи игл, а через мгновение ее  парализовало. Боли не было, но пошевелиться она не могла. Мессир  провел пальцами по её шее, очерчивая линию ошейника и уверенно касаясь его. Ни один мускул не дрогнул при этом на его лице, ни взглядом ни жестом не высказал он неприязни или болезненных ощущений при контакте с двимеритом. Наоборот, его рука медленно и даже сладострастно скользила вдоль ошейника, в равной степени лаская  кожу чародейки и металл. Вдруг мессир с силой схватился за двимеритовый обруч; казалось, сейчас он рванет за ошейник, вздернув на нем Дэаландэ. Едва ли ослабленный кислотой замок выдержал бы такой рывок. Но проверять это не пришлось. Костяшки пальцев хрустнули, властно стиснув двимерит.
- Принесите сюда все мегаскопы, какие найдёте в здании, - резко и громко обратился к подельникам мессир, не сводя с Дэаландэ червоточен зрачков. - Я хочу, чтобы все, кто ещё сомневается в истинности моих слов, поняли наконец с кем имеют дело, став свидетелями  того, что здесь сегодня произойдёт.
По лицу мессира расползлась предвкушающая улыбка, превратив то его в маску ликующего безумия.
- С превеликой неохотой я оставлю тебя, дочь Силы. Нужно подготовить все к твоему апофеозу. Скоро ты преобразишься, и это преображение изменит тебя навсегда.
Мессир развернулся и зашагал прочь, на ходу совершая магические пассы от чего стол с лежавшим на нем телом сдвинулся ближе к стенам, потеснив остальную мебель и освободив место в центре подия. Мессир вернулся к распластанной на столе жертве, одну ладонь опустил той на чело, другой начал вычерчивать в воздухе магические пассы. Жертва снова резко выгнулась, пронзенная судорогой, а на полу перед мессиром начали проступать магические символы, формируя сложный рисунок, похожий на лабиринт. Паралич у Дэаландэ вскоре прошёл. Мессир казался всецело поглощен своим занятием и не смотрел на неё. Повинуясь его приказу, приведший Дэа маг выволок из огненного круга ещё нескольких студентов и увёл их с собой прочь из столовой, подгоняя угрозами жестокой расправы.

***

- Помогите мне собрать мегаскопы, - быстро говорил Ынгмар, спешно стаскивая мантию с трупа ренегата, - а потом укройтесь в комнате управления магической охраной академии. Во-первых, она изначально отлично защищена изнутри, но можно ещё и  забаррикадироваться и наложить дополнительные защитные чары. Теперь, когда мы её зачистили, это одно из немногих безопасных мест в здании. Во-вторых, попытайтесь восстановить работу центрального портала. Это позволит вам самостоятельно эвакуироваться.
- Чтобы восстановить центральный портал, понадобится перенести к нему оборудование с кафедры артифакторики - срывающимся голосом отозвалась молодая женщина, дрожавшей рукой прикрывшая глаза лежащему навзничь мужчине. Оба уже много лет преподавали на кафедре онейромантии, им даже в самом страшном сне не могло присниться, что один из них умрет, за преподавательским столом не сидя и проверяя студенческие работы, а тщетно пытаясь спрятаться от перекрестного магического огня.
- Дюшэ запаниковал и взорвал активирующий кристалл, когда они ворвались в комнату охраны. Взрыв оказался такой силы, что повредил портальный контур. Основные элементы управления теперь заперты в маго- и взрывонепроницаемом бункере. Единственным входом туда был тот самый разрушенный портал. Дюшэ после этого пытали у нас на глазах, но тщетно, исправить уже было  ничего нельзя.
Женщина подняла на вар Кэлуса глаза, полные слез и добавила, глядя сквозь него:
- Наш специалист по порталам лежит под грудой обломков, оставшихся от скрижалей клятвы. Даже будь у нас необходимые инструменты, никто из оставшихся не обладает достаточными компетенциями для починки. Мы заперты в стенах академии. Помощь не придет, они просто не смогут проникнуть сюда. Равно, как и мы или эти …. – она запнулась, голос ее сорвался окончательно. Огромным усилием она заставила себя продолжить. – Никто не сможет выбраться отсюда.
Взгляд Стерха задержался на этой измученной страхом и болью, убитой горем женщине. Казалось, она была сломлена.
- Мы не можем позволить себе пасть духом, - произнес он, обращаясь ко всем, обводя присутствующих внимательным взглядом, разглядывая их лица сквозь взвесь алебастровой пыли и дым, ещё не осевшие после боя. Когда Стерх схлестнулся с поисковым отрядом, их было одиннадцать: двое магов-ренегатов, четверо преподавателей и пятеро студентов. В разгар боя к вар Кэлусу примкнули Гаксли и Асеир.  Теперь осталось их лишь восемь: ассистентка с кафедры онейромантии,  пожилой доцент с кафедры магической лингвистики, пятеро студентов, из которых Гаксли и Асеир были самыми старшими. И Стерх. Все были изрядно потрепаны: множество мелких ран и ссадин, один из студентов потерял сознание из-за болевого шока от грубого телепатического зондирования; даже придя в себя, он чувствовал себя весьма скверно. Вар Кэлусу посекло голову и ноги, половину тела опалило огненным шаром; левая рука от плеча до запястья, левый бок и левое бедро нещадно горели. Одежда его местами обуглилась и он видел, как его кожа в прорехах вздувается ожоговыми пузырями. Но Стерх счёл, что пока не освободит Дэа, нельзя тратить время на  самолечение.
- Волю скорби мы дадим позже, - твердо произнес он, глядя на горюющую магичку, - когда освободим наших товарищей, окажемся в полной безопасности, а преступники будут преданы суду.
Повисло молчание.  В наступившую тишину ворвался громкий треск разрываемой ткани. Юный Гаксли поспешил последовать примеру Стерха и принялся вытаскивать из-под горы обугленных книг  труп второго мертвого ренегата. Ткань мантии, придавленной упавшим массивным стеллажом,  не выдержала напора юноши и надорвалась. На помощь сокурснику пришел Асеир. Вдвоем они выволокли  тело из груды щепок, стекла и того, что осталось от справочников, учебников и методической литературы; неловко, но настойчиво принялись стаскивать с мертвого мага балахон и маску. 
- Я иду с господином вар Кэлусом, - пояснил Гаксли в ответ на ошарашенные взгляды.
Вар Кэлус одобрительно кивнул ему. Они были знакомы всего ничего, но Ынгмар не ожидал иного от этого юноши, дравшегося, как молодой лев, и едва стихли звуки боя безапелляционно заявившего, что он отправится вызволять госпожу аэп Хэффин, своих товарищей и учителей.
- Я тоже, - твердо произнёс бледный как полотно Асеир, копошась с узлом, удерживающим маску. Пришлось повозиться - тесемки запутались в слипшихся от крови волосах. 
- В столовой остался господин Д’Эрвэ. Он отличный артефактор, возможно он сумеет починить портал, если мы добудем инструменты, - худенькая рыжеволосая второкурсница с маленьким курносым носиком и огромными васильковыми глазами подошла к Гаксли и принялась помогать ему облачаться в мантию,  снятую с трупа поверженного врага. Руки её заметно дрожали, но девушка действовала упорно и так смотрела на Гаксли! Ради таких взглядов пестрые рыцари Туссента и дают свои цветастые клятвы. Оба знали, что впереди их ждёт опаснейшее и труднейшее дело в их жизни, но когда глаза их встретились, оба поняли, что именно в этот момент происходит нечто необъяснимое, но невероятно важное, то что определит их дальнейшую судьбу. Спустя десять лет, в годовщину «Битвы за Alma mater», как нарекут разворачивающиеся сейчас события, на этом же самом месте Гаксли Лярош сделает предложение Витории Лебурже, и взгляд её синих глаз в тот момент будет точь в точь такой, как сейчас. Не потускнеет он и тогда, когда ещё через двадцать лет, уже будучи ассистентом кафедры Истории магии, Витория Лярош будет открывать в академгородке мемориальную доску в честь своего супруга, самоотверженно защищавшего академию и героически павшего во время операции по освобождению заложников в период мелкого, но кровавого восстания в Виковарро. Во многом именно благодаря Гаксли  то восстание не успеет разрастись до массового террора, что утопил бы провинцию в крови. Таким же, но устремленным не на Гаксли, а вглубь прошлого будет взгляд Витории, когда она станет объяснять своим студентам суть «принципа Лярош» - эффективного способа спасения заложников в ситуации, известной как «тридамский ультиматум», считавшейся долгое время безнадежной. Именно госпожа  Лярош, возглавив кафедру Истории магии, выведет ее на небывалый уровень, превратив скучную, формальную дисциплину в научно-практическую, сравнимую по значению с прикладными академическими предметами. 
Когда Гаксли приложил к лицу поданную Асеиром маску, Витория привстала на цыпочки, обвила его руками, чтобы помочь справиться с завязками, и с трудом сдержалась, чтобы не обнять его.
- Мы добудем необходимое оборудование, господин вар Кэлус, - подал голос пожилой доцент с кафедры магической лингвистики. – Кроме того, возьмем из лазарета зелья первой помощи, перевязочные средства и подготовим все необходимое для принятия раненых. Я соберу переносную аптечку и присоединюсь к вам, как только провожу госпожу Алиссэ и студентов в комнату охраны и удостоверюсь, что они хорошенько забаррикадировались.
Госпожа Алиссэ шумно вдохнула, поджала губы, накрыла лицо покойного коллеги своим шейным платком и отошла к студенту, скрученному рвотной судорогой.
Ынгмар кивнул чародею-лингвисту, давая понять, что  не стоит терять времени. Застегивая на себе просторный балахон с чужого плеча, Стерх обнаружил, что тот ему чудовищно короток. Тогда он сотворил огненную сферу и щедро наставил ею подпалин по подолу мантии, так что теперь та выглядела не куцей, а пережившей вместе со своим носителем атакующее заклинание. По счастью рукава оказались вар Кэлусу почти в пору. Он сильно сгорбился, стараясь скрыть разницу в росте - даже самый высокий из нападавших бал на пол головы ниже долговязого Стерха. А согнувшись, обнаружил, что вычурные, щегольские сапоги поверженного им ренегата слишком уж отличаются от лаконичной обуви Ынгмара. Вздохнув, Стерх принялся стаскивать с трупа сапоги, стараясь подавить в себе брезгливость. Надев их и пройдя с десяток шагов, вар Кэлус понял, что сапоги категорически неудобны ему, да еще и малы. Ынгмар невольно прихрамывал, горбился пуще прежнего. «Впрочем, - рассудил он мысленно, - в нашей ситуации это даже на руку. Хромоту и согбенность наверняка спишут на ранение, а несовпадение в росте останется незамеченным». Когда Ынгмар и Гаксли переоделись, лицо Асеира тщательно перемазали сажей. Навряд ли мессир сильно вглядывался в лица своих пленников и признал бы в Асеире того, кого не было в столовой с самого начала. Но его мог невольно выдать кто-то из плененных сокурсников или преподавателей. К тому же, и эта мысль не давала вар Кэлусу покоя, Стерх все еще подозревал, что среди сотрудников академии был сообщник мессира, о котором они до сих пор ничего не знали.
Мегаскопы взяли в деканате и в лектории. А вот тот, что в кабинете ректора, напротив, хорошенько припрятали. Для транспортировки мегаскопы пришлось частично разобрать. Самые хрупкие детали водрузили на библиотечную тележку, остальное сложили в холщовые мешки, найденные там же. На дно мешков уложили окованные в медь склянки с взрывоопасными составами, прихваченными по пути с кафедры алхимии. Несколько таких склянок рассовали по карманам. Ынгмар, приспособив к мешку веревку, повесил тот себе за спину, а свободные от ноши руки сунул в рукава мантии. Асеир вез тележку, а Гаксли нес свой мешок на плече, вцепившись в тот до побелевших пальцев, боясь, что если по неловкости уронит, алхимические смеси сдетонируют. 

***

Ынгмар вошел в столовую первым. На него с каменным скрежетом обернулся голем, затем беззвучно мессир. Стерх почувствовал, как маска стала жечь ему лицо. Голем стоял замерев, но руны на его корпусе вспыхнули. Вар Кэлус продолжал двигаться. Отдалившись от входной двери на полдюжины шагов, он почувствовал, будто преодолел невидимый барьер – маска перестала обжигать и давить, руны на корпусе голема убавили свечение. Стерх подал условный знак и за ним вошли Асеир с Гаксли. Когда дверь за ними закрылась, Голем принял исходное положение.
- Наконец-то, - раздраженно произнес мессир. – Расставляйте мегаскопы вон там.
Небрежным жестом он указал место, откуда отлично просматривался начертанный им на полу узор. Он был почти закончен и представлял собой составленный из старших рун и магических символов лабиринт диаметром в три сажени. Прихрамывая, Стерх двинулся к указанному месту.
От самого входа он искал взглядом Дэа; найдя, выбрал такую траекторию движения, чтобы оказаться к ней как можно ближе. Проходя мимо, Ынгмар зашелся приступом фальшивого, но правдоподобного кашля, вынул из рукава руку, как бы инстинктивно прикрыв ладонью рот. Он не знал, обратит ли Дэа на него внимание,  разглядит ли то, что он хотел ей показать – свои руки, покалеченные, обезображенные шрамами. С расстояния его уродство не так сильно бросалось в глаза, как белые перчатки, но Стерх верил, что оно хорошо знакомо Дэа после проведенной вместе ночи. Он надеялся, что так будет узнан ею, оставаясь неразоблаченным.

Отредактировано Ынгмар вар Кэлус (2024-04-07 17:02:43)

Сказать, что случившееся стало неожиданностью – это ничего не сказать. На несколько мгновений опешили все: мессир, его подельники, его заложники, его враги, даже его голем. Хотя у последнего замешательство было лишь видимостью, проекцией растерянности самого создателя и оператора. Однако отрезвляющая боль, разрывающая череп и дарившая несравненное ощущение будто глаз вот-вот лопнет, быстро взбодрила. От высокопарной властности и самодовольной галантности мессира не осталось и следа.  Он больше не был королем, желавшим слиться со своей королевой. Униженный женщиной и нестерпимой болью, он шипел и сыпал проклятиями. Он готов был ударить в ответ, уничтожить, убить, у… уууу! Мессир взвыл, как пёс, которого с силой пнули в брюхо тяжелым сапогом. Такое возмутительное варварство, такое безобразное кощунство, такая гадкая, топорная и такая эффективная атака! Благодаря наглости и проворности чертовки её эскапада увенчалась успехом, полностью лишив мессира возможности да и желания проводить неблагодарную мерзавку за Великий Предел. Opus Magnum Дэаландэ аэп Хэффин, её перерождение и обретение небывалого могущества  – все это в миг обратилось в прах, в стеклянное крошево шрапнелью разлетающееся в стороны. Ынгмар видел, как Дэа, оказавшаяся практически в эпицентре взрыва, падает. Как медленно, почти лениво, но неумолимо летят в нее десятки острых осколков, искрящихся остаточными магическими разрядами. Стерха будто бы вновь обдало тем  леденящим, пронизывающим до костей импульсом, как когда он стоял на вершине пирамиды из ящиков Сотерна. Но тогда он успел поставить магический щит. Дэа не успела. Не стала. Предпочла бить на поражение вместо того, чтобы хоть как-то защититься. Безумие, бесстрашие, беспощадность к врагу и к себе.
Стерх бросился к ним первым, забыв о хромоте и ранах. Рванул кратчайшим путем, перемахнув через стол, усыпанный осколками витража, совсем недавно украшавшего центральное окно столовой. Ладони пронзила острая боль, когда вар Кэлус в прыжке уперся руками в столешницу – огибать дубовую махину, рассчитанную на то, что за ней рядком будет ютиться по меньшей мере два десятка школяров было непозволительной тратой времени.  Стерх летел, спешил изо всех сил, не обращая внимания на такие мелочи, как боль и кровь, бодро сочившаяся из вспоротых ладоней. Вар Кэлусу никто не мешал, не атаковал его, не пытался остановить. Со стороны казалось - верный слуга спешит на помощь своему господину. Господин же, отвергнутый в лучших чувствах, униженный, покалеченный и потому злой, как дьявол и столь же опасный жаждал возмездия. Заклинание слабеющей Дэа наткнулось на контрзаклинание мессира. Лязг, вспышка, резкий запах озона, крики, а через мгновение воздух зазвенел от концентрирующейся вокруг мессира и Дэаландэ Силы. Голем, сметая все на своем пути, грохоча, точно лавина уже несся к ним, занося каменный кулачище. Ынгмар понимал, что не успеет. Не сумеет разом отразить заклинание мессира, направленное на Дэа, нейтрализовать несущегося на нее голема и оттеснить их от лабиринта. Вблизи пошатнувшейся Дэаландэ и раненного мессира рунная вязь вспыхнула, будто хтоническое чудовище разинуло хищную пасть, готовясь проглотить лакомый кусочек. Вар Кэлус последовал примеру напарницы - атаковал в лоб, сила против Силы. Бесхитростно, без изящества, мускулы против магии. Вложив в движение всю сократительную способность своих мышц и кинетическую энергию своего бега, Ынгмар оттолкнул мессира. Не сопротивляясь инерции, а наоборот группируясь и добавив поворот корпусом, дабы усилить импульс полученный от столкновения двух тел, Стерх пронесся вперед, упал на колени к ногам Дэа, подхватив ее на руки. И тут же рванулся вверх, делая резкий разворот в плечах, крепко прижав к себе Дэаландэ и заслоняя ее своей спиной. От такого чудовищного рывка затрещали Стерховы суставы и чужие сапоги. Но вар Кэлус успел. Этого хватило, чтобы смертоносный удар голема пришелся не по чародейке, а по периферии магического рисунка, куда рухнул отброшенный Ынгмаром главарь ренегатов.
Тело мессира, свалившись на переплетение рун и аккультных символов, выгнулось жуткой дугой, его кости громко хрустнули, из горла вырвался жуткий вопль. Голем вскинул стиснутые каменные кулаки, заметался по трапезной, круша всё без разбора. Кольцо магического пламени, удерживающее заложников, вспыхнуло ярче, задрожало и начало распадаться на отдельные всполохи. Мессир корчился внутри лабиринта, а его творения, оставшиеся без контроля и магической подпитки, бесновались, агонизировали, перемалывая самое себя и все, что оказывалось рядом. Первой жертвой голема стал один из ренегатов – проделав здоровенную борозду в паркете, голем смел мага, словно шахматную фигурку; тот пролетел десяток саженей и со смачным хрустом врезался в стену.
- Бегите к выходу! – Стараясь перекрыть грохот выкрикивал Гаксли, срывая с себя маску и швыряя под ноги голему мешок с алхимическими реактивами, пытаясь тем изменить траекторию хаотичного, смертоносного перемещения гиганта. Полсотни шагов, отделявших пленников от выхода из столовой превратились в нескончаемый переход: бег, падение в попытке уклониться от пролетающего над головами каменного кулака, снова бег, опять падение, перекат, отскок от рухнувшего под ноги  массивного обеденного стола, бег в противоположную сторону от сыплющихся на голову гипсовых голов, рук и бюстов титанов и титанид, мгновение назад поддерживавших свод, а теперь сокрушенных каменным гигантом. Где-то там, в клубах пыли и дыма Асеир и Гаксли швырялись реактивами в каменного великана и прикрывали отход товарищей магическими щитами. Лишившись высшего руководства ренегаты бросились врассыпную. Кто-то пытался взять под контроль голема – безуспешно. Кто-то старался вытащить из лабиринта корчившегося мессира – выходило скверно. Кто-то хотел прорваться к выходу, но напоролся сначала на библиотечную тележку Асеира, потом на удар табуретом от Гаксли – парни быстро учились.
Дэаландэ и Ынгмар оказались отрезаны от выхода беснующимся големом и стеной магического огня. Обезумевшая стихия жадно пожирала дубовые столы, скамьи и стулья, принялась лизать деревянную обшивку и двери. Сыплющиеся со всех сторон обломки конструкции здания и элементов декора частично сбивали пламя, но тушить пожар разрушением было все равно, что лить воду на горящее масло.  Стерху и Дэа повезло получить весьма сомнительное, но хоть какое-то укрытие за неправдоподобно широкоплечими торсами мэтров-основателей магической академии, рухнувших со своих пьедесталов во время очередной разрушительной атаки на туссентскую архитектуру. Ынгмар осторожно опустил Дэаландэ на пол, поддерживая ее голову, осматривая ее и пытаясь нащупать биение на шейной артерии. Сердце Стерха похолодело – Дэа была в крови: лицо, спина, талия, даже ноги. Через секунду-другую, Стерх сообразил, что по крайней мере часть этой крови его – разодранные в мясо ладони, пока он держал Дэаландэ на руках, изрядно пропитали кровью ее платье. Ынгмар вспомнил, как Дэа спасла его, почти утопшего в озерце близ поместья Низарэ. Но в нынешней обстановке у него не было и шанса повторить её чудо. Напротив, был риск пасть под гнетом очередного академического авторитета, коих бесцеремонно свергал голем-нигилист. Бушевал не только каменный великан, пламя подбиралось все ближе, дым становился все гуще, грозя лишить воздуха и свести видимость к нулю. Стерх бросил взгляд на мессира. Тот все еще вопил, извивался и выгибался внутри беснующегося лабиринта. Ынгмар чувствовал, как в том стремительно концентрируется Сила, стекаясь туда ото всюду. Поврежденный големом магический контур был ненасытен, стремясь починить сам себя, он тянул энергию со всех, кто оказывался рядом, с каждым глотком все дальше протягивая свои невидимые щупальца. Вар Кэлус заметил лежавшее ничком тело незадачливого чародея-спасителя мессира. Чувствовал, что лабиринт вот-вот дотянется и до него самого. А ещё он понимал, что :
- Он скоро рванёт! Немедленно уходите! – Телепатический импульс, отправленный туда, где мелькали в дыму фигурки Гаксли и Асеира.
Ынгмар взглянул на Дэа. Она по-прежнему была без сознания, бледная и непривычно спокойная, неестественно. Её лицо, даже будучи неподвижным, всегда сохраняло живость, как движение воздуха, незаметное глазу, но ощутимое благодаря свежести и легкости, с которой дышится. Стерх бросил взгляд на Гаксли, доблестно прикрывавшего спину сокурсников магическим щитом, «подтаявшим» с боков и устало мерцавшим, выдавая магическое истощение сотворившего его чародея. Нет, даже бесстрашному Гаксли и верному Асеиру не доверит Стерх то, что должен сделать сам. Вопреки уставу, служебному долгу, вопреки жертве, принесенной его напарницей. Возможно Дэаландэ станет презирать его, когда очнется, за поступок, обесценивший ее подвиг. Она была готова пожертвовать собой ради того чтобы злодей, чудовище под личиной мага, получил по заслугам. Была готова отдать свою жизнь, чтобы этот подонок не мог больше никому навредить.  Но Стерх не был готов отдать жизнь. Только не её. Где-то там, среди выбегающей через спасительный выход толпы перепуганной профессуры был, если верить курносой второкурснице, отличный артефактор. В комнате за баррикадами, находившейся достаточно далеко, чтобы без ущерба пережить взрыв магического лабиринта, если верить доценту с кафедры лингвистики, ждали средства маго-медицинской помощи и инструменты, которыми можно восстановить портал, ведущий к спасению. Стерх понимал, что скорее всего, они без него справятся, особенно если он поможет, оставшись, чтобы создать над столовой взрывопоглащающий купол. Но он не справится без них, если хочет спасти Дэа. А он хотел, больше всего на свете.
Ынгмар поднялся на ноги, держа на руках Дэаландэ. Выход из столовой был где-то впереди, Ынгмар помнил это, хотя густой дым уже скрыл заветные двери из видимости. В опасной близости от цели крутился голем,  продолжая бесцельно крушить. Сквозь клубы дыма Серх различал мелькание его каменного тела, и казалось, что голем уже начал разваливаться. Эта махина могла обрушиться в любой момент и в любом месте.
«Мне нужен таран, - понял Стерх. – Живой таран, ведь сам  я не могу колдовать с Дэа на руках».
А иссушающий лабиринт уже подбирался к нему, присосался и начал пить из вар Кэлуса Силу.
На подоконнике ближайшего к Стерху окна захрустели стекла. Один из оставшихся ренегатов, быть может даже последний, стоял на краю, судя по жестам, спешно выводя формулу антигравитационного заклинания. Видимо, хотел выпрыгнуть в окно, смягчив себе падение чарами. Вдруг он замер как вкопанный, потом схватился за голову, согнулся от боли и рухнул на пол, прямо на груду осколков, щепок и гипсовых обломков. Несколько мгновений он корчился на полу, то хватаясь за голову, то царапая ногтями алебастровый бюст основательницы кафедры алхимии. Наконец маг угомонился, затем встал; медленно, пошатываясь, но упорно побрел в сторону выхода, на ходу выкрикивая заклинания и бросая телекинетические пассы, прокладывая путь себе и идущему за ним вар Кэлусу с Дэа на руках. Заклинания его срабатывали через раз, порой были не достаточно точны или эффективны. Тогда ренегат расчищал дорогу собственным телом: таранил полыхавшую мебель, падал на пол и катался по горящим обрывкам штор, чтобы потушить пламя.
- Господин вар Кэлус, сюда! – Голос Гаксли раздался слева от предполагаемого Стерхом выхода. Паренек выскочил из дыма и призывно размахивал руками. Он вздрогнул, когда Ынгмар обернулся. Лицо вар Кэлуса было черно от вздувшихся вен, червоточины зрачков зияли, заслонив почти всю радужку на красной от полопавшихся капилляров склере. Ынгмар развернулся и быстро зашагал к Гаксли, по пути переступив через тело ренегата, напоследок подмявшего под себя лужу горящего светильного масла.
А дальше все было как в тумане, как в дыму, через который они шли. Гаксли и Асеир вывели вар Кэлуса через двери в коридор, где тоже уже было довольно дымно, хотя дышать стало чуточку легче. Они вели его по лестнице, та отчего-то то и дело темнела до черноты и плясала под ногами, чем немало усложняла задачу Стерху, отказывавшемуся передать Дэаландэ Гаксли или Асеиру.
- Осторожно, господин вар Кэлус, кладите её сюда. Вот так, - лицо пожилого доцента с кафедры лингвистики внезапно выплыло из разноцветных, мерцающих пятен. В нос ударил резкий запах лекарств и озона – рядом творили заклинание, но кто и какое Стерх не мог разглядеть, перед глазами все плыло. Колени прошила резкая боль, когда те встретились с каменным полом, Стерх рухнул на них не слишком удачно, зато Дэа на разложенное на полу одеяло он уложил аккуратно и бережно.
- Петер, Альма, помогите мне перевернуть ее. Патриция, готовь экстракт Лебеды и сыворотку Анхельма, - женский голос звучал как-то глухо, будто через преграду, был Ынгмару незнаком, но командовал очень деловито и уверенно называл средства первой помощи, что вызывало доверие к его обладательнице. -   Мирна дай настойку Вейнера. Нет, не ей, господину вар …
- Вар Кэлусу, - подсказал чей-то знакомый голос.
Ынгмар попытался было отмахнуться, но кто-то  влил ему что-то в рот. Гадость оказалась редкостная, но вскоре зрение начало проясняться. Сквозь мелькание тел, склонившихся над пестрым клетчатым одеялом виднелось черное платье Дэа.
- Что с ней? – Превозмогая жесточайшие сухость в голе и  дрожь в голосе спросил Ынгмар.

- И кто же был нашим противником в той партии?
Ынгмар улыбается, вглядываясь в лицо Дэа, опершись на локоть, ладонью подперев щеку. За окном чинно шумит Город Золотых Башен. Солнечные лучи тёплого медного оттенка пробиваются сквозь не плотно задернутые шторы и падают на волосы Дэа, разметавшиеся по подушке, подсвечивая их тёмным золотом. Перед чародейкой маленький столик, на нем тарелка супа, приборы, свежеиспеченный хлеб. Булочник сегодня припозднился и Стерх почти инстинктивно понимает, что суп успел остыть – температура блюда на пару градусов меньше того, как любит Дэа. Ынгмар легонько касается тарелки, наполняя ее магическим теплом до тех пор, пока  поверхность бульона не начинает источать пар, а аромат специй не наполняет комнату, раззадоривая аппетит. Персики тоже неподалёку, ждут своей очереди. Но сначала суп!  “Никакое заклинание, господа чародеи, не способно сотворить с больным такого чуда, какое под силу горячему, крепкому бульону!" - заявил седой лекарь во время первого визита к своей новой пациентке. С тех пор Дэаландэ аэп Хэффин была обречена до самого выздоровления  ежедневно принимать это "лекарство" поданное лично Стерхом да ещё и  прямо в постель. Кроме этого были еще несколько пузырьков и маленьких жестяных баночек из списка назначений эскулапа, чье содержимое Ынгмар отмеривал для Дэаландэ на аптекарских весах и лабораторными пипетками, а не чайными ложками и щепотками, имеющего к точности дозировки такое же отношение, как виковарец к нильфгаардцу. Ежедневные перевязки Стерх тоже делал сам. По счастью, лекарь не имел ничего против ежевечернего бокала вина. Более того даже отрекомендовал сорта наилучшим образом подходящие для выздоравливающих чародеек. Так что к вечеру того же дня вар Кэлус изгнал из своего погреба большую часть с давних времен  обитавших там реактивов, дабы освободить место под винные бутыли.
Камердинер вар Кэлуса был так рад появлению болезной госпожи аэп Хэффин в их доме, что это было просто неприлично. Нет, он, конечно, искренне и горячо сочувствовал её ранению, что было заметно не смотря на всю его вышколенную нильфгаардскую сдержанность. И даже ворчал на Ынгмара больше обычного, но уже не за подкрашенные индиго сорочки, а за недостаточно мягкие подушки и полотенца, отсутствие в доме шелковых простыней, батистовых салфеток и ещё одной ванной. Попытался опротестовать Стерхово предписание о покупке мельнички для каффы, но узнав, что это для госпожи аэп Хэффин лично ходил выбирать оную и добыл-таки самую лучшую: офирскую, аж с тремя видами помола! Но вот от чего он наотрез отказался даже под угрозой увольнения (им же надуманной), так это от покупки шелкового дамского халатика. Заявив Ынгмару, что подобные покупки господа должны совершать исключительно сами и исключительно incognito. Вар Кэлус согласился. А вот против покупки еще одного комплекта  туалетных принадлежностей камердинер ничего против не имел, но Стерх заявил, что это сделает сам. А потом спросил, слегка покраснев, где в Городе продаются самые лучшие банные губки. В тот вечер Дэа слышала доносившийся из ее ванной громкий плеск воды и тихие ругательства Ынгмара. А когда он вышел оттуда, весь мокрый и сконфуженный, сообщил, что губку-то он зачаровал, но откалибровать её перемещения так, чтобы она мыла только определенные части тела, избегая области ранения, не сумел. Дабы как-то компенсировать отсутствие достаточной квалификации, он предложил Дэаландэ "свои услуги в качестве ассистента по принятию водных процедур".

Ынгмар целует обнажённое плечико Дэа и поправляет спавший с него чёрный с золотым шитьем шёлк. Взглядом указывает на серебряную суповую ложку. Та поднимается в воздух и начинает кружить над тарелкой, призывая чародейку приступить к трапезе.

Свой вопрос Ынгмар решился задать только теперь, спустя неделю после того, как Дэа рассказала ему о своём "сне". Тогда, в забаррикадированной комнате посреди хаоса, в который превратилась туссентская академия магии, Ынгмар  не задумывался над этим. Он был просто рад, безоглядно, невероятно счастлив, что Дэаландэ открыла глаза, что она вновь говорит с ним. Тогда он сполз с лежака, организованного для него юным ассистентом госпожи Беттины, осторожно взял лицо Дэа в свои ладони и дрожащими губами поцеловал её в лоб. Потом опустился перед ней на одно колено и произнес:
- Я так рад, что ты проснулась.  И не могу дольше откладывать.  Дэаландэ аэп Хэффин, я прошу оказать мне честь и счастье, став моей супругой. Как бы дальше ни сложилась наша жизнь, я хочу остаток её провести с тобой. Не отвечай сейчас, у тебя есть все время мира, чтобы это обдумать. А пока позволь мне быть рядом, пока ты не поправишься, заботиться о тебе, оберегать твой покой, всячески способствуя исцелению, приносить тебе сладкие персики и горячую каффу, наполнять твой бокал вином, а твою жизнь маленькими радостями.  Я умоляю тебя, дождаться моего возращения, находясь под присмотром госпожи целительницы. Я вернусь очень скоро и мы все отправимся домой.
Договорив и дождавшись ответа, Ынгмар подозвал ученика Бетинны. Тот наложил зажим, пережав "пуповину" между Стерхом и Дэа. А когда "пуповина" побледнела, став почти прозрачной, Ынгмар вынул иглу, зажал место прокола марлевым тампоном, поднялся, переглянулся с Гаксли и Асеиром и те отправились разбирать баррикады, чтобы они трое смогли выйти.

Отредактировано Ынгмар вар Кэлус (2024-05-19 08:44:00)