От откровенности Дэаландэ, от звука её голоса в мрачном, затхлом, давящем тоннеле стало светлее и посвежело. По крайней мере, Стерх почувствовал это еще до того, как кивнул в ответ на вопрос спутницы. Ынгмару очень хотелось поскорее оказаться на свежем воздухе, но как же он досадовал на последний за то, что тот так безобразно перебил госпожу аэп Хэффин. Но оставалось лишь надеяться на то, что в подходящее время этот разговор будет продолжен и молча исполнить предостережение Дэаландэ.
Свет в руке вар Кэлуса погас, на несколько мгновений погрузив магов во мрак. Удивительно, сколь разной бывает темнота. В спину Стерху тяжело и смрадно дышала гнетущая мгла; по правую руку от него двигалась теплая, мягкая тьма, манящая обещанием  мимолетного прикосновения к той, кого укутала бархатом своих сгустившихся теней. Ынгмар слышал в этой темноте шелест крыльев бабочек, похожий на тихий шорох складок платья Дэаландэ. А может все было наоборот, но это не имело значения, ведь теперь оба эти восхитительные явления были неразрывно связаны друг с другом в воображении вар Кэлуса. Впереди ждала еще одна мгла: свежая, громкая, разноголосая, щедро украсившая себя россыпью далеких небесных "искр". Где-то в ней прятались воры и похитители, но сама она не желала походить на тать, во всю стараясь приковать к себе взгляды, полные восхищения.  Лягушки и цикады словно были заодно с крадущимися под покровом ночи: их нестройный хор заглушал разоблачающий хруст можжевеловых "стражей", тянувших к нильфгаардцам мохнатые лапы. Дэаландэ решительно шагала вперед, без тени страха ни за свою жизнь, ни за платье. Заросли оказались густые и высокие – Стерху приходилось лишь немного пригибаться, чтобы его голова  не маячила среди остроконечных верхушек, — а проторенная Шервэ дорожка получилась достаточно широкой, чтобы чародеи шли по ней без риска задеть соседние кусты и колыханием их макушек обнаружить свое движение. Однако, на сей раз пришлось все же идти друг за другом, а не бок о бок, как в тоннеле. Дэа была так восхитительна в своем бесстрашии, что Ынгмар не решился противодействовать ее решимости своей галантностью и последовал за дамой. Из-за облаков показалась луна, посеребрив грациозный и стремительный силуэт чародейки. Протоптанная Шервэ тропинка чуть вильнула, и Стерх вдруг увидел полупрофиль Дэаландэ, озаренный лунным светом. Здесь, вдали от факелов и светильников особняка Низарэ, дарующих мягкий, теплый полумрак, лицо чародейки освещенное лишь холодным серебром ночного светила, казалось будто высеченным из мрамора. Твердость и строгость каждой линии завораживали и вселяли трепет.  Ынгмар вдруг вспомнил гравюру из старинного апокрифического манускрипта. Жрецы Великого Солнца, несомненно, сочли бы чтение подобной литературы ересью, но научно-исследовательский интерес вар Кэлуса порой толкал его на преступления против религиозной доктрины. Трактат был посвящен божествам – соратникам Великого Солнца, якобы уравновешивающим и дополняющим его. Одна из них – богиня луны. И вот сейчас Дэаландэ удивительным образом походила на эту древнюю богиню, чьи красота и могущество были увековечены на старинной гравюре безымянным, но безусловно великим мастером. В числе прочего, эта лунная богиня покровительствовала женщинам всех возрастов: от колыбели до могилы.
«И вот теперь её "ожившее воплощение" спешит сквозь тьму, дабы спасти и защитить маленькую девочку…»
Стерх подумал, что именно в подобные моменты в людях и рождается то суеверное воодушевление, что зовется добрым знамением. И хотя вар Кэлус понимал всю архаичность этого чувства, но сейчас впервые пожалел, что научный скепсис не позволит ему хотя бы на миг испытать нечто подобное.
«Когда мы вернемся, я непременно выпрошу у восхитительной Дэаландэ еще одну встречу. Хотя бы для того, чтобы показать ей ту гравюру»

Еще через пару шагов Стерх вдруг заметил, что ему приходится все ниже сгибаться, дабы его макушка не торчала из поросли можжевельника. Сначала ладонь Ынгмара предостерегающе коснулась руки Дэа, а следом его мысль коснулась её разума:
— Наше прикрытие стремительно редеет. Дайте мне минутку, я попробую понять, ожидать ли нам столкновения с кем-то впереди.
Дэа вновь ощутит магическую волну, разлившуюся от Стерха. Потекли секунды, тягучие и сладкие, как мёд, во время которых вар Кэлус касался руки своей спутницы и вглядывался в одному ему видимые дали. Потребовалась почти целая минута, но Ынгмар удостоверился, что берег и озеро впереди, насколько хватает его мысленного взора,  чисты от людей с грязными помыслами.

— Похоже, похитители успели скрыться,  я не чувствую их присутствия поблизости. Однако, вода, особенно ночью, далеко разносит звуки. Предлагаю продолжить общаться телепатически и стараться не шуметь.
Стерх отодвинул перед Дэа торчавшую и тянущую к ней свою лапу ветку можжевельника, предлагая покинуть  укрытие.
За можжевеловыми зарослями их ждала полянка, заросшая лебедой, водной мятой и  плавно переходившая в песчаный берег. Раскидистая ива у самой кромки воды, смотрелась в озерное зеркало, почти касаясь его своими ветвями, а дальше… Дальше гладь озера превращалась во второе небо, усыпанное сонмом звезд. Вторая луна, такая же большая, рыжая и без единой морщинки, неподвижно взирала на сестру снизу вверх. А далеко впереди озерная гладь сливалась со звездной твердью. Силуэты холмов на противоположном берегу зияли черными дырами, лишенными звезд. Но в их плотном кольце была прореха, через которую, казалось, небо излилось на землю и разлилось по долине, достигнув края белого, искрящегося тусклым серебром берега, где стояли чародеи. Трава на полянке то тут, то там была сильно примята, а на песке отчетливо виднелись глубокие следы сапог и характерный силуэт лодочного дна. Пройдя немного вперед, Стерх сначала присел рядом с вмятинами, оставленными в траве чем-то тяжелым с квадратным основанием – вероятно, сложенными ящиками с вином. Вар Кэлус сорвал примятую травинку, потом ещё одну рядом, но уже неповрежденную. Обе помял пальцами, пытаясь соотнести тургор стеблей экспериментального и контрольного образца, чтобы на том основании предположить давность оставленных отпечатков. Однако,  заключение, к которому он пришел, вышло слишком уж расплывчатым и бесполезным. Следы на песке оказались куда более прямой уликой. Лодку, судя по глубине следа сильно груженую, волоком  стащили на воду, где след обрывался.
— Я вот все думаю, — начал вар Кэлус очередной телепатический пассаж, всматриваясь в противоположный берег, обводя кромку озера внимательным взглядом, — каковы мотивы похитителей? Первой на ум приходит вульгарная жажда наживы: они воспользовались своей осведомленностью, чтобы с минимальным риском выкрасть дорогое вино и перепродать его. Но тогда нелогичным кажется выбранное время – о предстоящем маскараде и дегустации было известно широкому кругу лиц. Зачем множить риски и пускаться в эту авантюра именно в тот день, когда к объекту кражи приковано повышенное внимание? Тем более, что это сопряжено с дополнительными затратами и сложностями по совершению подлога. Второй по порядку, но не по значению, у меня была версия о конкурентной войне. Она кажется мне более вероятной, чем первая, но вопросов к ней тоже много. Имея на руках столь мощный козырь, как тайный проход в святая святых винодела можно было бы нанести куда более суровый удар предприятию соперника. Проще всего, пожалуй, поджечь погреб. Разом уничтожить и репутацию виконта, и все его винные запасы. С другой стороны, нам  пока явно не достает информации, посему я эту версию не отбрасываю. Однако, вычурность и дерзость кражи, сквозящая в ней насмешка,  подталкивают  меня к мысли, что здесь кроется что-то личное. В таком случае мотивом вполне может быть месть. А как вы считаете?
Стерх прервал поток своих мыслей, и приготовился "слушать" Дэа, а "выслушав" помолчал немного, обдумывая, затем продолжил:
— В любом случае, нам нужно как можно скорее выследить преступников, но след обрывается в озере. Господин дю Жейми говорил, что дегустация должна начаться совсем скоро, интересно, он уже вернулся в подвал и обнаружил там Шервэ? – Стерх невольно улыбнулся в усы. – Хорошо бы, конечно, осведомиться у него об особенностях этой местности, но у нас каждая минута на счету. Если зрение меня не подводит, то у этого великолепного озера минимум два притока. К своему стыду я плохо помню детали географии Боклера, но по-моему мы все еще в пойме Сансретура и возможно эти водные рукава, убегающие за холмы на востоке и северо-западе, вполне могут быть проливами к реке. Противоположный берег сейчас погружен во тьму и не разглядеть, есть ли там возможность высадиться с грузом, но если чувство направления меня не подводит, то именно в той стороне проходит  дорога на Сан-Себастьян. Итого: у нас несколько направлений для поиска и катастрофическая нехватка времени.
Вар Кэлус перестал буравить взглядом противоположный берег и переключился на глубокий лодочный след на песке и россыпь следов от сапог, оставленных вокруг. Последние были разной глубины, берег был ими просто усеян. Те, что уходили к воде параллельно следу лодки были особенно глубоки – очевидно, толкать лодку приходилось с большими усилием, глубже проваливаясь в песок. Ынгмар присел рядом с одним из них. В воздухе блеснул стальной клюв пинцета, Стерх потянул за что-то, скрытое под песком и вытащил … обрывок веревки, самой обыкновенной, пеньковой, такую в порту Боклера продавали на каждом углу. Он покрутил находку и так и эдак, но не смог обнаружить в ней ничего примечательного, посему положил обратно. Прошли еще несколько мгновений задумчивости, потом Стерх вздохнул, но скорее со смирением, нежели удрученно.
— Госпожа аэп Хэффин, — он вновь обратился к Дэа мысленно и подчеркнуто серьезно, — если я вдруг я без объяснений полезу в воду, будьте так любезны, оглушите меня "магическим обухом" или подобным заклинанием.

Он и впрямь двинулся к озеру, но остановился у самой кромки воды, присел, протянув руку к водной глади, и коснулся ее подушечками пальцев. Забавное это было зрелище – казалось Стерх трогает небо, пытаясь собрать в пригоршню звезды. Дэа вновь ощутит всплеск магической Силы.
Мысли Ынгмара вновь коснулись сознания Дэаландэ:
— Несколько лет назад я проводил отпуск в компании старого приятеля – доцента  кафедры естествознания в Императорской академии. Он ихтиолог и в ту пору активно занимался изучением памяти рыб. А  я ему ассистировал. Мы провели две увлекательнейшие недели, скармливая разным видам рыб разноцветное пшено, спуская им на нитке цветные блесны, запуская в резервуар их природных хищников.   Мы воспроизводили эти стимулы снова и снова, через разные промежутки времени.  Моя основная задача состояла в том, чтобы считывать память основной массы рыбьего косяка. Так в ходе этих экспериментов мы выяснили, что восприятие времени у рыб совершенно не поддается человеческой интерпретации. Оно нелинейно, в отличие от людей, а забывание происходит иначе. Но благодаря тому, что мой приятель тщательно следил за хронометражем эксперимента, нам удалось соотнести события из рыбьих воспоминаний с человеческой хронологией. Затем мы выяснили, что  память большинства видов пресноводных рыб с ореолом обитания от Нэви до Вельды весьма коротка, — Стерх осторожно погрузил кисть руки в воду, стараясь не потревожить озерную гладь. Его длинные пальцы шевелились под водой, будто перебирая невидимые струны. Через пару мгновений на этот жест начали стягиваться мелкие рыбешки. Их силуэты пестрели в воде, дрожа и выстраиваясь вдоль береговой линии, но не тревожа озерного зеркала. Казалось, будто рыбки деловито снуют среди звезд.
— … К примеру, Alburnus avola argenti или Уклейка серебристая, — от пестрого косяка отделилась стайка бледных рыбешек с серебристыми полосками и собралась в фигуру, отдаленно напоминавшую кролика. Этакий снеговик с длинными ушами, тускло мерцая, «бежал» вблизи от поверхности воды. — Она забывает мелкие происшествия уже через четверть часа.
Стерх передвинул руку, не вынимая пальцы из воды, а «речной кролик» рассыпался на десятки мелких бледных «осколков».
— А вот Alburnoides bipunctatus profundus или Быстрянка глубинная способна удерживать в памяти значимые события около часа.
Быстрянки косяком проплыли мимо Дэаландэ и сложились напротив нее в движущийся узор, в котором, если сильно напрячь воображение, можно угадать лодку с веслами.
— Располагая этими данными, мы можем вычесть один временно промежуток из другого и с высокой вероятностью предположить, что огромная черная тень с отвратительными, хлопающими плавниками проплыла над уклейками, коварно обгладывающими почти поспевшие диатомеи, где-то  между получасом и часом тому назад. Примерно в это же время та черная тень втянула свои уродливые плавники и сбросила в воду груду странных деревянных камней, запутавшихся в ловушку для крупных рыб, которые двухвостые, живущие на твердой воде, плетут из длинных жестких, невкусных водорослей. Груда странных камней завалила облюбованный карасями иловый кратер в центре озера. Трусливые уклейки сразу же уплыли, а вот смелые, проворные быстрянки, затаились меж стеблей водяных лилий. Когда черная тень, шлепая своими плавниками, уплыла в сторону быстрой воды, косяк подплыл к запутавшейся горе, привлеченный чем-то блестящим. Но наглые караси их разогнали.

Стерх резко тряхнул головой, прогоняя жгучее желание заломить плавники парочке карасей, а потом зарыться в придонный ил, похрустывая сочным диатомеевым стеблем. Он вынул руку из воды и выпрямился, а его «рыбья лодка» стремительно пошла ко дну полным составом. За ней спешно последовали и остальные представители местного рыбьего царства, призванные к берегу волей двухвостого с чудны́ми растопыренными плавниками.
— Полагаю, милейшая Дэаландэ, сокровище виконта покоится сейчас на дне этого озера, —  вслух изрек Стерх. Говорил он негромко, так что хор лягушек и цикад по-прежнему удерживал пальму первенства в голосистости на озере этой ночью. Мгновение Ынгмар вглядывался в отражение луны в центре озерного зеркала, а потом вдруг начал расстегивать пуговицы своего камзола.
– Знаете, у первокурсников Гвейсон Хайль есть  традиция – в конце второго семестра мериться магическими силами. Мне доводилось участвовать в этой забаве и,  однажды я даже выиграл пенный кубок магического силача, передвинув телегу, до верху набитую скобяными изделиями, вместе с возницей и запряженными лошадьми. Помнится, я шагов двадцать протащил их в воздухе вдоль улицы. Лошади, правда, сильно перепугались и понесли, а разгневанный возница подал заявление декану моего факультета —  нашу студенческую братию тогда чудом  не исключили.
Рассказывая эту историю, вар Кэлус снял с себя камзол, аккуратно сложил его и положил на песок. Затем принялся закатывать рукава сорочки.  И если к тому времени Стерх не схлопотал по голове магическим обухом от госпожи аэп Хэффин, что было бы вполне ожидаемо и справедливо, то он еще и воротничок расстегнул. Стряхнув кистями, вар Кэлус уперся ногами в песок, будто хотел в него врасти, и выбросил вперед руки вместе с мощной магической волной. Заклинание «аркан» было одним из самых грубых и примитивных. И так же грубо и примитивно потел маг, старавшийся заарканить и притянуть тяжелый груз. Изящная левитация здесь, по мнению Ынгмара, не годилась, ибо на стыке сред вода-воздух перепад их плотности был столь значимым, что велик риск, просчитавшись даже самую малость, уронить груз. Что с учетом его хрупкости и ценности для репутации виконта было недопустимо.
Сначала, казалось, что ничего не происход, если не считать подрагивающие от напряжения руки Стерха и исходящий от него направленный магический поток такой плотный, что даже воздух над озером сгустился. Но вскоре в самом центре водяной глади что-то громко булькнуло – воздушный пузырь поднялся со дна илового кратера, когда груда ящиков, наконец, сдвинулась. Потребовалось несколько минут и обливающийся потом вар Кэлус, чтобы на берег «выползли» туго обвязанные рыбацкой сетью деревянные ящики. Их было по меньшей мере две дюжины и все они были целехоньки. Стерх оттащил их подальше от воды – еще не хватало, чтобы Даэландэ промочила туфельки или платье, — а потом рухнул на колени. Примеру нильфгаардца последовало нечто до того перекатывающееся по одному из ящиков. Пока вар Кэлус тер глаза, прогоняя роящиеся перед ними цветные круги, в песок перед чародеями с глухим стуком рухнула бутылка, за горлышко привязанная к удерживающей ящики сети. Прозрачное стекло ее еще не успело покрыться илом и ярко блестело в лунном свете. Плотно закупоренная, бытыль, на удивление оказалась пуста, а внутри белел туго скрученный сверток.

В ушах Стерха нарастал звон, а в голове, в который раз за вечер,  начала разливаться боль. Расплавленным свинцом поднималась она от затылка, затапливая сознание.
«Когда вернемся, нужно на последок сделать внушение сильвану, чтобы он никогда больше не смел кидаться в людей камнями», - подумал Ынгмар.
Он уже перестал тереть глаза и часто моргал, силясь смыть с них пелену густого тумана,  в которой заплутали  разноцветные вспышки, как вдруг…
Прохлада кожи Дэаланде, тепло ее дыхания, обжигающее губы Ынгмара. На пару мгновений он забыл обо всем: о боли, о цели, об окружающем и предстоящем. Ему казалось, что жар дыхания Дэа становится все сильнее и ближе, что еще чуть-чуть и их губы вновь соприкоснутся. Вот и ее рука нежно легла ему на грудь. Стерх затаил дыхание, счастливо предвкушая. Но то, что произошло дальше, стало самым интимным переживанием, испытанным Ынгмаром вар Кэлусом за прожитую до этого  вечера жизнь. 
Он узнал "Unitas Magicae", хотя до сего дня никогда не использовал эти чары.  Дело было даже не в технической сложности. В научных кругах ходили вечные споры о том, является ли это заклинание  универсальным или же требует определённого порога конгруэнтности, участвующих в нем чародеев. Немало уважаемых учёных считали, что при слишком грубом несоответствии магов друг другу, магический тандем для этого заклинания не возможен, сколько не сонастраивайся. Но по сей день даже самым пытливым умам не удавалось организовать полномасштабного исследования с достаточной выборкой, чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. Среди не магов едва ли найдется процесс, сопоставимый с тем, что запускает "Unitas Magicae". Пожалуй, если бы кому-то пришло в голову изобрести способ переливания крови от человека эльфу или от краснолюда гному, его можно было с натяжкой приравнять к магической подпитке между чародеями. По крайней мере, Стерху и некоторым его коллегам по цеху именно эта аналогия казалась наиболее близкой. Стоит ли удивляться, что "Unitas Magicae" было заклинанием «не для всех». У вар Кэлуса же, даже  при всем его научном интересе, эти чары вызывали заметное смущение. При всей сухости научно-исследовательского подхода, у него возникала оторопь при мысли провести подобный эксперимент с кем-то из друзей по науке. Хотя ходили слухи, что во время Второй Северной такие опыты в армии имели массовый характер.

«Даже если это так, - рассуждал в свое время вар Кэлус, - о результатах сего умалчивают. Если уж даже военная машина не спешит использовать для своих нужд подобное "топливо", значит что-то с ним не ладно».

Однако, у спорного "Unitas Magicae" находилось немало сторонников, в основном в кругах творческой магической молодежи, которой рассуждения и смущения вар Кэлуса показались бы ворчанием ретрограда. Да и приличная нильфгаардская периодика вроде «Магия и жизнь», «За передовую магию» и даже «Alma mater magicae» не брезговали упоминаниями и публикациями по этой теме.

Как бы там ни было,  Ынгмар вар Кэлус давно смирился с мыслью, что  "Unitas Magicae" по причинам объективным и субъективным в практическом плане останется для него terra incognita. И вот теперь он стоял на коленях напротив удивительной Дэаландэ аэп Хэффин, прекраснейшей женщины и блистательной чародейки, чувствуя, как Её магическая энергия вливается в него, заделывает собой открывшиеся бреши и трещины, наполняет его Силой. Усилием воли Стерх заставлял себя дышать ровно, дыхание то и дело перехватывало от необычного, неописуемого ощущения, изумления и … восторга. Где-то на периферии сознания появилась мысль:

«А ведь эта потрясающая женщина, наверняка, не догадывается, что своей помощью подарила мне опыт, который стоит сотни самых плодотворных отпусков с приятелем с кафедры естествознания! Нужно непременно поблагодарить её за это, как только представится подходящий случай»

-Как вы, Ынгмар? Лучше?

- Просто потрясающе! – взгляд Стерха прояснился. Ынгмар смотрел на Дэа с нескрываемым восхищением, благодарностью и невысказанным вопросом «как вам это удалось?!»

- Благодарю, Вас, - кратко, но учтиво добавил вар Кэлус с легким поклоном головы. Ему хотелось сейчас быть куда более многословным, но обстоятельства требовали сдерживать восторженные благодарности, отложив их до завершения дела.
-А теперь вы просто обязаны помочь мне подняться. Нынче в моде платья в которых весьма проблематично покорять песчаные берега в одиночку.

Стерх тут же вскочил на ноги, поразившись, с какой легкостью ему это удалось, и подал Дэа руку, чтобы помочь подняться. Второй он придерживал чародейку под локоть, когда та вставала, а вернее вспорхнула с песка: легкая и изящная. Ынгмар не удержался и прежде, чем отпустить руку Дэаландэ, поцеловал её. Коротко поклонился и более не смея задерживать госпожу аэп Хэффин, шагнул в сторону, дабы не мешать ей изгонять песок с бархата.

-Какая вопиющая дерзость! Сотерн даже не сочли нужным увезти подальше — утопили буквально в шаге от места преступления. Мерзавцы явно знали что рано или поздно вино все таки обнаружат. Еще и послание оставили!

Стерх покивал, скорее из солидарности, праведное возмущение Дэаландэ не успело еще в полной мере передаться ему, вытеснив восхищение ею. А в следующую минуту у него уже был новый повод:

- Практично и элегантно, - улыбнулся Стерх краткому, но эффектному полету бутылочной пробки.
Зато азарт, с которым Дэа разворачивала послание из бутылки, передался Ынгмару мгновенно. Через минуту он вновь последовал её примеру и вскинул брови, разглядывая изображение на листке.
- В самом де…

Озадаченное бормотание вар Кэлуса было прервано неожиданным поведением и без того странного послания. Сложенная из перекрещенных мечей литера М вспыхнула ярким пурпурным свечением. Оба чародея ощутили произошедший в тот же миг мощный магический выброс. Еще через мгновение листок истлел, рассыпавшись мелкой пылью прямо в руках Ынгмара. Следом все стихло, даже лягушки с цикадами умолкли.
Легкий, внезапно налетевший ветерок только успел в едином порыве развеять с рук мага пепел, а в песке, изрытом следами ног и лодки, что-то закопошилось. Стерх подошел, вгляделся. В его руках снова блеснул пинцет. Ынгмар поднял им с песка то, что там шевелилось – скучный обрывок веревки, недавно обнаруженный вар Кэлусом, теперь «ожил». Он дергался и извивался, зажатый в стальном клюве.
Послышался звон бьющегося стекла и пронзительный свист, напоминающий взмахи хлыста. Множества хлыстов. Веревки, оплетавшие ящики и бутылку с посланием, тоже «ожили». Узлы стремительно распутывались, а путы взмывали в воздух бичами и угрожающе замирали. Один из этих «хлыстов» обхватывал горлышко бутылки из-под послания, тускло поблескивающее острыми, оскольчатыми краями.

Когда сознания Ынгмара коснулся призыв о помощи, он ударил изо всех сил. Пинцет, крепко зажатый в его кулаке, раз за разом вспыхивал стальным блеском, то яростно взлетая вверх, то стремительно пикируя на шею вар Кэлуса.

Парой минут ранее

Едва веревочный монстр ожил, Ынгмар заметил боковым зрением движение его щупалец. Дэа стояла к тому слишком близко – при использовании дальнобойного заклинания был риск задеть ее. Значит необходимо вступить в ближний бой. Но сначала уничтожить беснующийся в клюве пинцета обрывок веревки – осколки магии порой могут больно уколоть, если не убрать их вовремя. Магическое пламя вновь вспыхнуло на ладони Стерха – некогда было плести что-то сложное и мощное. Обычно, уничтожить материальный объект, на который наложены чары, бывает достаточно для того, чтобы нейтрализовать заклинание. Магическое пламя сорвалось с ладони вар Кэулуса и принялось пожирать зачарованную веревку, «напрыгнув» на извивающийся её конец. Горящий обрывок, освобожденный из стальной хватки, не успел еще коснуться песка, а  Стерх  рванулся к Дэа. Но, как и его спутнице, Ынгмару не удалось уйти далеко, только на сей ра дело было не в увязших в песке туфлях. Вар Кэлус не придал значение неожиданно громкому треску, раздавшемуся за спиной. Он успел сделать ещё пару шагов прежде, чем земля ушла у него из-под ног, и он встретился с ней лицом к «лицу». Что-то схватило чародея за ногу и резко дернуло, заставив рухнуть. Отплевываясь и наспех стряхивая песок с лица, вар Кэлус обернулся: вокруг его лодыжки обвился конец веревки, второй – ухватился за толстый корень плакучей ивы.  Стерх удивленно отметил, что пленившая его веревка чуть ли не в два раза длиннее того обрывка, что он поджег. Ынгмар решил бы, что это ещё один оживший обрывок, если бы не заметные подпалины, а кое-где волокна еще продолжали тлеть. Стерх метнулся взглядом к Дэа и увидел, как вокруг ее запястья обвилось очередное пеньковое безобразие. Выпутываться времени не было, нужно вырываться из этого унизительного плена. «Ледяная стрела», выпущенная чародеем в то место, где веревка обвила корень, по его замыслу должна была заморозить этот участок, сделав его достаточно хрупким -  хватило бы одного мощного рывка, чтобы разорвать её или сломать корень. Это еще не полная свобода, но уже способность перемещаться и атаковать главного врага. Стерх попал в корень дерева и с силой дернул ногой, едва магическая наледь начала расползаться. Корень с хрустом обломился, а вар Кэлус успел вскочить на ноги. Поднимаясь, он заметил знакомое пурпурное сияние, охватившее пораженную его заклинением веревку. Снова раздался громкий треск и та, вместо того, чтобы заиндеветь и рассыпаться, начала стремительно расти, увеличиваясь в длину и толщину раза этак в два.
Осознание пронеслось яркой, болезненной вспышкой: «Она поглощает мою магию!»
Веревка росла с громким треском, будто змея, на которой лопается кожа. Теперь это был уже якорный канат, а к подпалинам добавились инеевые пятна. Стерх попытался высвободить ногу и даже успел снять пару витков прежде, чем путы затянулись с новой силой, а «выплюнувший» обломки корня конец метнулся к магу и будто удав обвил его шею и принялся душить. На миг вар Кэлус потерял контроль над собой. Руки его инстинктивно бросились к горлу в попытке сбросить с себя удавку. Попытка оказалась тщетной, но утонуть в этой тщетности магу не позволила холодная сталь, отрезвив сознание. Пинцет, все еще зажатый в кулаке оказался орудием не только науки. Вар Кэлус никогда не экономил на инструментах и всегда тщательно за ними следил. Тонкий, но прочный, отполированный до блеска стальной «клюв» вонзился в пенькового «удава», разрывая его туго скрученные волокна со всей беспощадностью грубой физической силы, сфокусированной в верной точке приложения. А потом ещё и ещё… Толстые, плотно и цепко обмотавшиеся вокруг шеи чародея путы трещали теперь от собственного разрывающегося нутра. Отчаянно стремясь задушить жертву,   одно за одним лопались пеньковые волокна, поврежденные острым клювом пинцета. Чем сильнее они пытались душить, тем быстрее рвались. Но все же, недостаточно быстро. В глазах Стерха начало темнеть, в ушах звенеть, а удары слабели и становились все менее точными.

- Стерх, кажется  я попалась.

Вар Кэлуса будто окатили холодной водной. Последний, отчаянный рывок вышел таким яростным, что ему мог бы позавидовать иной берсерк. Удавка пронзительно хрустнула, а Стерх уронил свое орудие свободы, заходясь хриплым, судорожным кашлем и стаскивая с шеи безвольные обрывки. Следом ослабли и путы на ноге чародея. «Гидра» ещё не умерла, но была повержена, дергаясь в конвульсиях и бесцельно извиваясь. Хрипя, Стерх сбросил с себя агонирующую веревку, схватил свой пинцет и побежал к Дэаландэ, на ходу послав телепатический ответ:

- Держитесь, Дэа, я иду!

Сначала шатаясь, но с каждым шагом ступая все тверже и отвоевывая у гипоксии свое зрение, Стерх упорно сокращал расстояние между ним и госпожой аэп Хэффин. Но вскоре замер, сраженный чудовищным зрелищем: опутанная по рукам и ногам Дэаландэ, а над ней, угрожающе нависают веревочные «щупальца», в одном из которых зажато смертоносное стекло.
Вар Кэлус лихорадочно соображал. Магия, похоже, лишь усугубит дело. Но если пойдет в бой с одним пинцетом наголо, чудовище задушит или изранит Дэа до того, как он победит хотя бы одно щупальце. На то, чтобы составить контрзаклинание времени тоже нет…

Размышления Стерха прервал их виновник – веревка, обвившая разбитое бутылочное горлышко метнулась к чародею с явным намерением вульгарно его пырнуть. Вар Кэлус успел отскочить, но наступил на другую веревку, змеей подползавшей к нему, намереваясь, как и ее «меньшая сестра» ухватить нильфгаардца за лодыжку.  «Змея» дернулась и попыталась высвободиться, Стерх снова отскочил. Внезапная свобода обернулась сильным хлестким ударом, пришедшемся по одному из ящиков с вином и сбившим его на песок. Крышка ящика отлетела в сторону, бутылки внутри, бережно уложенные  в мягкую стружку не разбились, но выкатились на берег. Далее последовала череда хлестких ударов веревочных бичей, обрушившихся на вар Кэлуса. Ынгмар – спасибо недавней магической подпитке Дэаландэ и многолетним урокам бескомпромиссного дядюшки Арэса, - отскакивал и с успехом уворачивался. Будь на месте Стерха какой-нибудь ведьмак, тот бы, конечно, в два счета порубил эти веревочные щупальца в бахрому, но ведьмака здесь не было. Был только Стерх. Зато у Стерха нашлась коряга! В подобном противостоянии она показалась Ынгмару более подходящим оружием, чем зарекомендовавший себя во сверхближнем пинцет. Вар Кэлусу даже удалось блокировать ею пару ударов, но затем веревочный монстр сумел отобрать у чародея его палочку и зашвырнуть подальше. Прямиком на выкатившиеся из ящика бутылки, разбив часть из них вдребезги. И вновь Стерх волчком завертелся по берегу, пытаясь подобраться ближе к Дэа и на ходу придумать способ быстро её освободить. Но, в отличие от нильфгаардца, веревочный монстр не знал устали. Стеклянная «розочка» настигла Ынгмара рядом с грудой других осколков, окропленных благородным Сотерном, ушедшим в песок. Послышался тихий треск вспоротого рукава и злобное шипение вар Кэлуса. Стекло, обагренное кровью и обвитое искусно зачарованной веревкой, ударилось о другие осколки. Сотерн мгновенно смешался с кровью, проник сквозь пеньковое волокно, пропитывая собою «тело» своего пленителя. И вдруг новая пурпурная вспышка пронзила отведавшее сей коктейль «щупальце». Оно истлело в ней, осыпавшись серым пеплом. А следом еще одно «щупальце» обрушилось на Стерха, но не дотянулось и с разгону врезалось в пропитанный Сотерном песок. Новая вспышка и веревочный монстр лишился еще одной конечности.
«Возможно ли?...» - мысль еще не успела облечься в слова, а Ынгмар уже выхватывал из расколовшегося ящика одну из уцелевших бутылок.

- Дэа, ваше заклинание для откупоривания бутылок! Мне нужна его магическая формула!
Стерх мог себе представить, что подумает о нем госпожа аэп Хэффин, когда он в разгар столь ужасающей ситуации обратился к ней со столь неуместной просьбой. Но он всей душой надеялся, что не смотря на разочарование и возмущение, она все же ответит ему. Ведь если он банально разобьет бутылку, то драгоценная жидкость может разлиться, не достигнув пут Дэаландэ. Именно теперь Сотерн стал дорог Ынгмару, как никогда раньше. При всем уважении к виконту Низарэ, сейчас Стерх готов был опустошить все его закрома с одной единственной целью.
Хвала самообладанию госпожи аэп Хэффин! Чтобы она не подумала о напарнике, но требующуюся информацию предоставила незамедлительно. Кувырок по изрытому боем песку, бережно прижимая к себе винную бутыль. Прыжок над веревочным «щупальцем», взрезавшим воздух там, где только что были ноги Ынгмара. Отскок в сторону, оставляя на песке новые отпечатки ног и глубокий след от пенькового хлыста. Хлопок – пробка вылетела в темноту. Плеск – Сотерн разливается по сковавшим Дэаландэ путам. Яркая пурпурная вспышка на пару мгновений ослепила, а за ней госпожа аэп Хэффин, припорошенная пеплом, падает в руки Ынгмара вар Кэлуса.

«Поймал!»
Когда в руки Стерху упал бесценный груз (никакому Сотерну не сравниться), с плеч его  свалилась гора. Он не боялся не поймать - он боялся, что ловить будет нечего. Что догадка, мелькнувшая яркой вспышкой после краткого наблюдения, совершенно недостаточного для достоверного эмпирического заключения, окажется ошибкой. Но не оказалась. Приятная тяжесть в руках, нежное прикосновение к щеке и чарующий голос Дэа были лучшей наградой за правоту.
Вот только…

Насладиться ею в полной мере не было никакой возможности, не смотря на огромное желание. Чародейка вздохнула, будто облекая в это движение воздуха их общее сожаление.
-Боюсь, уважаемому виконту придется пережить потерю еще нескольких бутылок столь дорогого его сердцу вина. Но нужно покончить с этой веревочной гадостью раз и навсегда. И я кажется знаю как сделать этих "змей" менее агрессивными. Вот только...

Лишь отойдя на безопасное расстояние, вар Кэлус позволил туфелькам госпожи аэп Хэффин вновь коснуться песка. Короткий учтивый поклон даме - смертельно-опасная битва с магическим монстром не повод забывать о манерах, - и Стерх ринулся в бой. Краем глаза он видел бегущего мимо Шэврэ. А следом гневный голос дю Жейми развеял возникшие вопросы.

-Немедленно прекратите это безобразие!

Вар Кэлус  понял слова управляющего по-своему. И ответ дал в меру своего понимания:

- Охотно, господин дю Жейми! Мы как раз над этим работаем. А пока держитесь ближе к можжевеловым зарослям, там безопасно.
-Я их отвлеку. – Откуда-то в руках госпожи аэп Хэффин появилась флейта. Впрочем, нет, свирель. -А вы постарайтесь обойтись малой кровью. А то сердце бедняги дю Жейми может не выдержать. И ради Великого Солнца, Ынгмар, будьте осторожны!
- Постараюсь, - неуверенно ответил Стерх, пытаясь мысленно выстроить приоритеты, сообразно пожеланию госпожи аэп Хэффин. На правом фланге сознания оказалась возмутительная мысль, что Дэаландэ беспокоится за него, Ынгмара, все-таки чуточку больше, чем за сердце господина дю Жейми. Глядя на свирель в руках чародейки и слыша «я их отвлеку», вар Кэлус ожидал увидеть, как Дэа виртуозно сотворит какое-то новое  неожиданное заклинание. И был немало удивлен, когда Дэаландэ заиграла. Да еще как! А вскоре удивлялся ещё больше, когда пара веревочных щупалец, едва не оставивших Стерха без пары конечностей, вдруг застыла в нерешительности, а после, кажется, и вовсе «передумала».

Блестяще!

Эту возможность нужно было использовать незамедлительно, решительно и действовать наверняка. Хотел бы Ынгмар вар Кэлус похвастаться тем, что умеет превращать воду в Сотерн, но увы…
В два прыжка Стерх оказался рядом с опрокинутым ящиком, схватил пару бутылок и начал осторожно взбираться на вершину пирамиды Сотерна, стараясь не обрушить ее сим актом вандализма и на ходу вспоминая…

Дэа провела указательным пальцем по своему бокалу снизу вверх, шепнув пару слов, и в неверном лунном свете стало заметно, как в глубине прозрачного стекла заплясали крошечные пузырьки, стремясь вырваться на поверхность. Затем потянула руку к напитку Ынгмара, повторив заклинание.
-Как чудесно вышло на этот раз, даже ничего не взорвалось! Воздушная стихия умеет быть весьма отзывчивой при подходящем настрое…

Он слышал это заклинание дважды. Внимал, как и всему, что говорит Дэаландэ. А потому, неизбежно, запомнил. Была только одна проблема – вар Кэлус не был магом воздуха. Конечно, основам стихийной магии обучают всех студентов, но талант к ней имеют лишь единицы. Стерх был не из их числа. Но у него было знание, и был «настрой». Наверняка, не тот, что имела в виду Дэа, стоявшая на террасе так восхитительно близко и довольная тем, как на этот раз даже ничего не взорвалось. Совсем не тот. Но во имя Великого Солнца, сердца пожилого дю Жейми, репутации виконта Низарэ, а главное жизни госпожи аэп Хэффин, Стерх должен был попробовать.

Он выпрямился во весь свой немалый рост, стоя на самом верхнем ящике – лучшей точки для распыления. Если проводишь большую часть своей однообразной жизни ученого в магической лаборатории, тебе не привыкать к тому, что у тебя в руках что-то взрывается, самовозгорается и вообще ведет себя непредсказуемо и неучтиво.

«Магический щит на лицо и часть корпуса. Конечностями придется пожертвовать. Главное, правильно рассчитать момент между заклинанием для создания пузырьков, встряхиванием и заклинанием изгнания пробки. Если все получится, то вспененное вино начнет изливаться из откупоренных бутылок точно фонтан. Останется лишь активно размахивать руками, чтобы брызги покрыли максимальную площадь. Если же не получится...»

- Дэа, когда я закончу отсчет, бросайте флейту и ставьте на себя щит! … Три….два …

Стерх поднял руки вверх.

«Fortis fortuna adiuvat…»
- Один!

Обе бутылки взорвались почти одновременно. Вспененный Сотерн разлетелся во все стороны, накрывая берег сонмом мелких брызг. Бутылочные осколки посекли ящики и врезались в мокрый песок. А Стерх отлетел в озеро, будто гигантская бутылочная пробка.

- Глядите-глядите, там! – вдруг закричал кто-то из свиты дю Жейми. – Вода цвета Дунтыннского красного!
И впрямь, шагах в десяти от берега по поверхности озера расползалось багровое пятно. Дюжие молодцы, надо отдать им должное, бегом  бросились в воду, потом вплавь, а дальше принялись нырять. Хвала Великому Солнцу и магическому шару госпожи аэп Хэффин – не прошло и пяти минут, как люди дю Жейми уже гребли назад, под руки удерживая  тело. Когда тело выволокли из воды и в ярком свете искусственного светила слуги виконта разглядели свой улов, они невольно отшатнулись. Бледное лицо с налипшими на него волосами и смешно торчащими усами выглядело спокойным, даже умиротворенным. Голова, шея и грудь Стерха ни чуть не пострадали, но вот ноги и особенно руки местами превратились в кровавое месиво, видневшееся из-под вспоротой осколками одежды. Среди  туссентцев пробежал ошарашенный, испуганный шепоток, кто-то вслух помянул пророка Лебеду. На какое-то время вышколенные слуги виконта Низарэ растеряли всю свою деловитость и перестали хлопотать вокруг Сотерна. Опешив, стояли они переводя взгляд с выловленного из воды тела на чародейку и обратно.

***
«Fortis fortuna adiuvat…»
— Один!
Ынгмар видит, как у подножия "горы Сотерн" блеснул выставленный Дэаланде щит. Звучит магическая формула, потом еще одна. Ынгмар слышит звуки собственного голоса, изо всех сил трясет бутылки с Сотерном и понимает, что не рассчитал. Дэа была права: воздух – капризная стихия. Сначала Стерху казалось, будто он льет Силу в никуда. Стихия не отзывалась, а может, это он был глух и не услышал ее ответа. Вар Кэлус понял, что заклинание вышло из-под контроля, когда по его рукам побежали блуждающие магические токи. Натыкаясь на Стерхов  щит, те рассеивались по его поверхности. По прикидкам Ынгмара, нескольких разрядов должно было хватить, чтобы избыточный магический заряд исчерпал себя. Но токи лишь усиливались. Руки чародея переставали ему подчиняться, а последний разряд был настолько мощный, что вар Кэлус почувствовал именно его и почти не заметил, как стремительно разлетающееся стекло вспарывает плоть. Падение в холодную воду и пришедшее вскоре забвение стали, скорее, облегчением.

***
Музыканты, приглашенные в поместье виконта Низарэ играть этим вечером, наконец-то смогли уйти на отдых. Они и так задержались дольше уговоренного, и даже обещание двойной выплаты  уже было не в силах заставить уставшие пальцы прикасаться к струнам с той же аккуратной силой и ловкостью, а флейтам петь беззаботно. Впрочем, последние четверть часа никого из гостей виконта не интересовали ни танцы, ни музыка. Собравшиеся по случаю дегустации окончательно перестали веселиться и начали роптать.
- По́лно, господа! Терпение – добродетель. Из уважения к виконту давайте ещё немного подождем, - примирительно говорил седовласый мужчина, значившийся в списке приглашенных как Эден де ла Пероль, владелец знаменитого на весь Боклер салона аперитивов "Aeperol". С улыбкой авгура он восседал в дегустаторском кресле, постукивая указательным пальцем по краю своей маски и, казлось, был единственным, кто не захотел вариться в этом котле общего возмущения, на глазах закипавшего до негодования. Виконт Низарэ, ответил ему вымученной, но благодарной улыбкой. А де ла Пероль на то снисходительным кивком.

Последнее, что запомнилось Ынгмару, как мир ушел из-под ног вместе с ослепляющей вспышкой магического щита, принявшего на себя удар, с обжигающе-колючим дождем из осколков бутылочного стекла и брызг перебродившего виноградного сока. Удивительно, как одно и то же вещество по-разному воспринимается разными органами чувств. Налитое в бокал и поданное для дегустации обонянию и вкусу оно - восхитительный напиток, непревзойденный Сотерн. Но когда этот же состав вгрызается в мышцы, точит кость, ворвавшись в тело вслед за вспоровшей плоть стеклянной шрапнелью –  он превращается в яд, разъедающий нервные окончания, терзающий тело и разум. Вода в озере кажется ледяной, а темнота вокруг сгущается, пока не делается настолько плотной, что дышать становится трудно, невозможно…

В отчаянной попытке глотнуть воздуха  Стерх делает резкий вдох и тут же заходится сильнейшим кашлем, судорожно скривившись заваливается на бок. Легкие горят, горло раздирает, точно в нем копошиться стая ежей. Ынгмар отплевывается водой и тиной, падает лицом на мокрый песок. Здесь тоже темно, но темнота не кромешная, как там, откуда он вернулся, а мягкая, полупрозрачная, будто на мир накинули вуаль.

В лунном свете Стерх видит встревоженное женское лицо – самое прекрасное лицо на свете. Ему так хорошо от этого, что даже боль отступает. Где-то рядом кряхтит и вскрикивает мужичье: кто-то благоговейно восклицает о чуде, кто-то испуганно бормочет о черном колдунстве и  о том, что чародейка отняла у смерти принадлежащее той по праву, тут же зловеще добавив, мол  смерть все равно возьмет свое - не с этим, так с кем-то другим.  Следом за сознанием возвращается память и Стерх улыбается, слабо, но искренне.
- Вы прелестно играете на флейте, госпожа аэп Хэффин. А ваши авторские заклинания несомненно должны войти в сборник «Лучшие магические открытия года». И прошу простить мне эту дерзость…
Стерх сел на песок, на пару мгновений его взгляд задержался на собственной расстегнутой сорочке, сопоставляя фаты, ощущения и приходя к логическому выводу.
- Примите мои глубочайшие извинения за то, что доставил вам столько хлопот, - пальцы вар Кэлуса попытались ухватить и застегнуть пуговицы дублета в этот момент  Стерх увидел свои руки. Окровавленные, но уже не кровоточащие, теперь они вполне походили на человеческие конечности, впрочем до рук чародея им было так же далеко, как хромому калеке до статного рыцаря. Вар Кэлус поспешил вытащить из-за пояса свои лабораторные перчатки и натянуть их на изувеченные кисти;  отвернул манжеты, чтобы максимально удлинить рукава. На ноги Стерх поднялся с заметным усилием, но все же легче, чем можно было ожидать. Вар Кэлус замешкался:  противоречивые чувства в нем боролись с разумом и друг с другом за право голоса. Сражение было кратким, победила в нем гордость. Стерх спрятал за спину руки, а вот глаза прятать не стал.

- Вы спасли мне жизнь, и я бесконечно благодарен вам за это, - произнёс он. Почтительно поклонился и умолк, глядя на свою спасительницу.

Всё  время разговора чародеев управляющий с помощниками были полностью поглощены заботами о Сотерне и старательно не замечали магов. Если Стерхов акт вандализма вызвал в них бурю негодования, то чудесное воскрешение утопшего - суеверную брезгливость, которая охватывает набожных людей при встрече с могущественной ересью. Поэтому когда вар Кэлус обратился к дю Жейми с просьбой как можно скорее переговорить с виконтом о случившимся, тот заверил, что в том нет никакой необходимости, ведь Сотерн найден. Управляющий даже выдавил из себя слова благодарности и заверения завтра же просить виконта об аудиенции для господ магов.
- Мы не можем ждать до завтра, - безапелляционно возразил Стерх, - Негодяи, обокравшие виконта Низарэ повинны и в другом тяжком преступлении - похищении ребёнка.
- Но... Но вы же не можете в таком виде явиться на дегустацию. Будет скандал!
- Не будет, - отрезал вар Кэлус.
Он вывел из-за спины руки  затянутые в перчатки. Не с первого раза, с трудом, и все же пальцы Ынгмара сложились в неуклюжий, но вполне рабочий магический жест. В его внешности что-то неуловимо изменилось, но теперь и впрямь дю Жейми не мог к чему-то придраться. Заклинание отвода глаз - смесь лёгкой автономной иллюзии и радиусного телепатического воздействия. У не обладавших соответствующей магической квалификацией взгляд невольно скользил мимо Стерха, не успевая как следует того рассмотреть. Для серьёзного чародея лицезреть это простенькое заклинание все равно что детская  попытка спрятаться, завернувшись в занавеску, но для простых обывателей и даже магов средней руки эти чары работали вполне прилично, к тому же,  их поддержание не было обременительным.

Двери гостиной распахнулись, а вместе с ними разум вар Кэлуса. Его сознание скользило по мыслям получившей, наконец, свое публики. Аккуратно, незаметно, чтобы не вспугнуть, не выдать свое ментальное присутствие. Стерх почувствовал его прежде, чем увидел. Его злоба, жгучая, неистовая, стремительно перерастала в ярость. Он тоже заметил Стерха. Стерх это понял, но не понял как это ему удалось, не стал проникать слишком глубоко в настороженный, ощетинившийся разум другого чародея. Пока не стал.

***
Еще когда они с Дэаланде возвращались в особняк потайным ходом, шествуя в конце Сотернового эскорта, вар Кэлус бормотал, вслух перебирая варианты:
- Для прочтения и анализа минувших событий лучше всего подходит онейромантия. Но для нее необходим редкий талант сновидчества, которым ни вы, ни я не обладаем. Какие есть ещё варианты? Клеромантия, она же сортилегия? Да нет, вряд ли, у нас нет и намека на предположение о том, где может находиться девочка. А попытка действовать перебором, используя карту Боклера и окрестностей, займет слишком много времени. К тому же, среди похитителей находится сильный чародей, и он вполне мог открыть портал куда угодно. Что у нас остается? Аэромантия? Госпожа аэп Хэффин, а вы могли бы… Ах, нет тоже не годится, для аэромантии нужно что-то принадлежавшее девочке – снова тупик…
Увязшего в бесперспективных вариантах Ынгмара из плена тщеты выдернула Дэаландэ своим «без лишних подробностей» рассказом о беседе с агуарой.  Уже подходя к гостиной, где должна проходить дегустация, Стерх так глубоко погрузился в осмыслительный процесс, что машинально начал тереть переносицу - жест не слишком приличествующий обществу дамы. Опомнившись, вар Кэлус отдернул от лица руку и тут с удивлением заметил, что та уже почти не болит. С огромным трудом он поборол желание стянуть перчатки и изучить состояние тканей скрываемых ими конечностей.
«Позже, о себе подумаешь позже, Стерх. Сейчас - за работу»

В гостиной царило предвкушающее возбуждение. Дю Жейми, слишком хорошо исполнявший свои обязанности и плохо умевший отступать от буквы этикета, активно дирижировал расстановкой и откупориванием бутылок, наполнением бокалов. Его вялые попытки привлечь внимание виконта Низарэ,  вещавшего об уникальных свойствах Сотерна, раз за разом оказывались бесплодны, перемежаясь виновато-испуганными взглядами, которыми управляющий метался от хозяина поместья к парочке имперских магов. Впрочем, те кажется утратили охоту запугивать, делать неприличные намеки и тревожиться о каких-то детях да грозиться убийствами. Господин вар Кэлус блуждал взглядом по толпе гостей, а  грозную госпожу аэп Хэффин, похоже теперь куда больше интересовал один из дегустаторов, чем аудиенция у виконта. Дю Жейми тихо, но выразительно фыркнул себе под нос и в этом «фе» было все, что он думает о магах-расточителях драгоценного Сотерна. Он погрузился в то, что  умел и любил больше всего – быть идеальным управляющим винодельни.

***
Стерх старался делать вид, будто не замечает нацеленного на него взгляда. Пронзительного, холодного, оценивающего. Взгляда человека в красной маске. Что не замечает он и его усмешки. Несомненно, магический фон от примененной вар Кэлусом телепатии чувствовали оба: и Дэа, и тот чародей. Только вот, что именно колдует Стерх догадаться было непросто. Вполне можно было подумать, что фонит иллюзорное заклинание, наложенное вар Кэлусом на себя в угоду приличиям.
- Я нашел его, -  Стерх мысленно обратился к Дэа, делая еще один ментальный шажок вглубь чужого разума, холодного, колкого, как и взгляд его обладателя. – Похоже, он считает меня простофилей с дипломом чародея, не умеющим даже создать приличную иллюзию.  Мы должны это использовать. Я постараюсь незаметно прозондировать его и взять под контроль его разум. Здесь слишком людно, а он в самой гуще дегустирующих гостей. Если он решится выкинуть что-то наподобие веревочного монстра или даже любое незатейливое повреждающее заклинание, жертв будет слишком много. Но будьте готовы применить Силу, Дэа. Если дойдет до открытого противостояния, на мне атака и отвлечение этого господина, на вас – защита и эвакуация гражданских. Я не уверен, что сейчас справлюсь с эвакуацией такого количества людей. Если потребуется массово открывать порталы, я не смогу достаточно быстро это сделать. Мои руки сейчас плохо поспевают за нужным ритмом  заклинания. Не мне вам рассказывать, как важна филигранная точность исполнения для безопасности портала. А вот на то, что бы воздействовать на противника силой, магической и физической, моей ловкости хватит.

Стерх «умолк», но продолжал «слушать»: и ответ Дэа, и мысли человека в красной маске. Вар Кэлусу нужно было время, чтобы исподволь завладеть его разумом. Но времени-то как раз и не было. Нажим… чужая воля треснула, как сломанная кость. Сознание Стерха ворвалось, как таран в сознание чародея. И уперлась в ментальный щит. Незнакомец в красной маске снова скривился, на сей раз в гримасе боли, а не в усмешке. Но щит свой держал. Вар Кэлус мог «читать» его, но подчинить себе быстро не получалось.

- Дэа, он собирается призвать агуару. Натравить ее на нас…

В сознание Даэландэ ворвался образ. Чуждый, а потому болезненный. Боль длилась лишь миг, образ развернулся перед внутренним взором Дэа, а через мгновение исчез без следа. За этот миг чародейка увидела агуару, врывающуюся в гостиную. Она увидела множество людей охваченных безумием, выкрикивающих о напавших несуществующих чудовищах, и в ответ уничтожающих друг друга всеми возможными способами. Это гости виконта Низарэ. А вот и он сам, разбивающий об голову дю Жейми бутылку Сотерна, а через минуту сраженный шаровой молнией, выпущенной Стерхом. А вот по парадной лестнице в панике бегут те немногие, кому удастся сегодня живыми уйти из особняка. Тем же вечером они разнесут по Боклеру весть об обезумевшем чародее, устроившем бойню в имении Низарэ. И чародей этот – Стерх.

Когда разум Дэа очистится от видения, она увидит наяву, как спина Стерха стремительно удаляется, пробираясь сквозь толпу гостей к человеку в красной маске. И вновь этот пронзительный, оценивающий взгляд впивается в Ынгмара, наливаясь ненавистью, всматриваясь в его лицо. И тут «краснолицый»  узнает вар Кэлуса: да это же тот долговязый чудак, явившийся на маскарад, нацепив вместо нормальной маски безвкусную иллюзию!  Человек в красном видел краем глаза его  бездарный фарс с какой-то мелкой безделицей, прокатившейся по всей зале и перепугавшей гостей. А теперь вспомнил «краснолицый», что с долговязым чудаком была женщина. Хорошенькая, он обратил на нее внимание еще в начале вечера. Где же она? А, вот!

Дэа увидит, как человек в красной маске вскидывает руку, а на ладони у него начинают бегать маленькие красные молнии. И как Стерх, очевидно понявший, что не успеет ни дойти до чародея, ни окончательно сломить его волю,  резко оборачивается, ища взглядом Дэаландэ. Ынгмару уже давно не семнадцать, но он снова белый, как полотно.  На сей раз он устоял на ногах, но все равно проиграл. Выдал себя и не успел среагировать.  Стоило ему отвернуться, поддавшись бесполезному, примитивному человеческому порыву, разорвать визуальный контакт с объектом, тем ослабив контакт телепатический, как человек в красной маске, вместо того, чтобы метнуть свои красные молнии в Дэа, сам метнулся к виконту Низарэ. Он весь вечер был в самой гуще событий и толпы. И теперь эта гуща вскрикнула, в ужасе отшатываясь и открывая вид на перепуганного виконта, опутанного сетью из мелких красных молний. Виконта обхватил за шею, прикрываясь им как живым щитом тот самый чародей с хорошей памятью.
- Что… Господин де ла Пероль, что вы делаете? – Растерянно пробормотал виконт, пытаясь высвободиться из хватки, и тут же вскрикнул от боли.   
- Не трепыхайся, Низарэ, - прошипел в ответ человек в красной маске. – Оно жжется, только если шевелишься. Если будешь вести себя смирно,  отделаешься парой ожогов. А будешь дергаться -  быстро сгоришь заживо. 
- Г-г-господин де ла Пероль... Этьен!
- Я не Этьен, - чародей сорвал с себя маску и бросил на пол. Очередное лицо без возраста, соответствующее цеховым стандартам:  с правильными, в меру мужественными чертами, без изъянов и даже особых примет. По всем канонам красоты такое лицо должно было быть привлекательным, но оно отталкивало взгляды, а не притягивало их. Тонкий рот снова скривился в усмешке.
Почему-то именно этот жест чародея, а не красные молнии и не крики хозяина дома произвели на гостей самое сильное впечатление. Раздались первые дамские визги, топот убегающих ног, вопли  давки и другие звуковые и визуальные эффекты паники.  Гости неслись прочь из особняка Низарэ, сметая любые преграды на своем пути, включая себе подобных паникеров.
Тот, кто назвался «не Этьен» не думал останавливать никого из убегавших. Он лишь покрепче прижал к себе бледного, как смерть Низарэ, а на руке его, в опасной близости от лица виконта, вспыхнул огненный шар.

Отредактировано Ынгмар вар Кэлус (2024-02-05 01:58:51)

На тот миг, пока Ынгмар искал взглядом Дэаландэ, весь остальной мир утратил силу. Силу красок, звуков, запахов; прикосновений, довольно грубых – разбегающаяся в панике толпа не бывает ни ласковой, ни учтивой; мыслей, чужих и чуждых, впивавшихся в рассудок иглами ужаса, смердящего безумием страха за собственную жизнь.  Реальность выцвела, покрылась патиной, помутнела точно пыльное бутылочное стекло. Среди мелькающих фигур, какофонии голосов и мыслей, Стерх пытался отыскать ту единственную,  кто осталась для него яркой, живой, значимой. Ту единственную, чьего сознания он хотел сейчас коснуться. А когда нашел и коснулся на миг и впрямь превратился в чародейчика, готового броситься на амбразуру чужой ментальной атаки. Но только на миг. Всю дурь из Стерховой башки выбил дю Жейми. Уносимый волной бушующего людского моря управляющий судорожно размахивал руками, пытаясь удержать равновесие и не пасть под изящные туфельки, ботиночки и сапожки неизящно эвакуирующихся господ. Трепыхавший руками дю Жейми, проносясь мимо, отвесил вар Кэлусу подзатыльник: ненамеренно, неожиданно, нещадно. Рука у мажордома виконта Низарэ оказалась тяжелая и хлесткая, потяжелее даже камушка Шервэ. Живительный подзатыльник и умелый толчок локтем в спину сбили Ынгмара с ног. Не к месту припав на одно колено, имперец с ужасом увидел, как в ничтожной близости от его руки стукнул о паркет каблук чьего-то сапога. Сзади уже начинали напирать желающие поскорее убраться из гостей ближайшим порталом. Стерх рывком поднялся, выпрямился. В спину ему врезались чьи-то лбы, животы и бог знает какие еще части тел. Вар Кэлус развернулся, резко, не церемонясь, выставив вперед локти, сложил с трудом гнущиеся пальцы в сложный магический жест. Раздался грохот, погас свет. Виконт и чародей-ренегат разлетелись в разные стороны. И тогда Стерх «ударил». Пальцы вар Кэлуса хрустнули, а за спиной у самозванца разверзся портал. Но «не Этьен» не успел среагировать – умница Дэа была права, чертовски права. А «не Этьен» - нет. Он недооценил «хорошенькую помощницу». Ни тогда, когда впервые увидел их на балу; ни тогда,  когда по-хамски забрался в ее разум; ни тогда, когда думал, что понял свою ошибку. Сила инерции вращения тела и длительность дезориентации от «пощечины» госпожи аэп Хэффин были рассчитаны идеально – не успев затормозить, «не Этьен» влетел аккурат в Стерхов портал. 
В несколько широких прыжков, выпрыгивая из людского моря, чтобы снова нырнуть в него по горлышко, взмахивая широко расставленными руками, чтобы удержать равновесие и тем усиливая сходство с журавлем, Стерх добрался до противоположного конца залы и впрыгнул в портал вслед за самозванцем.
***
Мгновение и чернота вокруг перестала быть абсолютной, а ледяной холод, свидетельствующий о полном отсутствии энтропии в пространственном кармане портала, сменился теплым бризом. Вокруг была ночь, темная, густая, бархатная. Но эта ночь казалась стократ ярче, светлее и осязаемей, чем тотальное ничто портального нутра. Слышался плеск воды, пронзительные крики распуганных птиц, истерическое кваканье растревоженных лягушек и шум ветра. Здесь, на вершине одного из каменных «зубов», именуемых в Туссенте «Воротами дьявола», гулял вольный ветер. Скалы «Ворот дьявола» были хорошо видны с разных концов Боклера и это, пожалуй, единственное из достаточно знакомых  Ынгмару мест в городе, где наверняка в такой час никого не было. Когда Стерху в лицо ударил порыв ветра, а его ноги почувствовали под собой  твердый камень, «не Этьен» заканчивал подниматься с колен. Мгновение-другое и преимущество Ынгмара будет утеряно безвозвратно. А с его туго гнущимися пальцами такая потеря означала поражение. Стерх прыгнул на «не Этьена», сбив того с ног. Оба упали на скалу, сцепились и покатились по уступу, остановившись у самого края. И снова Стерху помогла инерция, вар Кэлус позволил сопернику оказаться сверху, но – спасибо урокам дядюшки Арэса, -  вместо того, чтобы безвольно распластаться под противником, обхватил того ногами, взял в замок его правое предплечье, вывернул его руку в плечевом суставе.  «Не Этьен» взвыл, руку его пронзило болью. Стоило Ынгмару по заветам дядюшки еще немного докрутить противнику плечо, то «не Этьен» получил бы вывих, а то и вовсе перелом. Но даже и так, обездвиженный, терзаемый острой болью в руке, чародей-ренегат едва мог дышать, не говоря уж о том, чтобы колдовать или пытаться телепатически подчинить себе противника. «Не Этьен» какое-то время визжал, выл, беспомощно сучил руками и ногами. Стерх держал его крепко – не вырваться. Но Ынгмар не учел, сколь яростно «не Этьен» готов сопротивляться. А он был готов: отчаянно, самоубийственно. Самозванец на мгновение затих, затем последовал его новый пронзительный крик, рывок, громкий хруст выщелкнувшегося сустава. Инерция и тут была неумолима: импульс от рывка «не Этьена» заставил обоих чародеев потерять равновесие – всего на миг, - но этого достало, чтобы оба тела, свесившихся с края «Ворот Дьявола» рухнули вниз, навстречу быстро бегущим водам Сансретура.
Криков не было. Лишь громкий всплеск воды и вой ветра.

Отредактировано Ынгмар вар Кэлус (2024-02-05 04:53:22)

- Мы нашли тело, - сообщил визитер. - Госпожа аэп Хэффин, вам нужно пройти на опознание.
Человек простой, служивый, но не лишенный такта, он вел себя почтительно, солидно, без суеты, молчал почти всю дорогу до прозекторской, лишь изредка прерывая молчание короткими указаниями: «Сюда, пожалуйста… Прошу направо … Вниз по лестнице». Перед массивной побеленной дверью остановился, чтобы осведомиться, не нужно ли госпоже чародейке подать воды или нюхательной соли.
За побеленной дверью ждала такая же белая комната. Здесь было прохладно, не смотря на стоявший на улице теплый, солнечный денек, пахло карболкой, бальзамической жидкостью и смертью. Окон в прозекторской не было, освещали помещение свечи и масляные светильники. Три металлических стола, холодных даже на взгляд. На одном взгорбленная простыня скрывала лежавшее на столе тело. Прозектор сдержанно приветствовал Дэаландэ слабым кивком головы, спросил, готова ли она. Получив утвердительный ответ, подошел к столу, взялся за край простыни. Провожатый госпожи аэп Хэффин встал рядом с ней. Прозектор сдвинул покров.
Белое с мертвенно-серым оттенком лицо покрывали синие пятна гематом. Оно разбухло от воды, кое-где было изъедено мелкими, но очень голодными обитателями Сансретура. Признать в нем  знакомого было бы непросто. Еще сложнее было поверить, что этот рот, застывший в безмолвном крике, еще недавно довольно улыбался, а выпученные глаза лукаво щурились и блестели торжеством. Но все же этот породистый профиль, это лицо без возраста были госпоже аэп Хэффин хорошо знакомы. Они принадлежали мерзавцу, бесцеремонно вторгнувшемуся в ее воспоминания. «Не Этьен» лежал на металлическом столе прозекторской по шею скрытый белой простыней, неестественно вздыбленной в районе его плечевого сустава. 

Когда Дэаландэ вернется в свой гостиничный номер, хранивший густой полумрак задернутых штор, все в нем будет ровно так, как она оставила. Разве что опавших лепестков несколько больше ожидаемого, будто кто-то потревожил увядающий букет. А когда, закрыв за собой дверь, пройдет в глубь комнаты, почувствует магический импульс легкий, будто мимолетное касание руки в танце. И услышит голос у себя за спиной, несколько охрипший, но без сомнения принадлежавший Стерху:
- Не открывай окна, прошу тебя. За тобой следят. Нас не должны видеть вместе. Никто не должен знать, что я жив. Ещё не время.

«Как же она прекрасна!»
Дэаландэ колотила ему в грудь кулачками, бранила, а на лицо Ынгмара заползала бестактная, бессовестная, бесстыже-счастливая улыбка. Вся похвала, что он кода-либо получал, не шла ни в какое сравнение с этой восхитительной бурей упреков. В груди под ее ударами стремительно теплело. Дэаландэ аэп Хэффин - образцовая дочь Империи, благородная дама, маг третьей категории, она не поддалась эмоциям, когда смерть смотрела ей в лицо, а сейчас поддалась.  Стерх сам не заметил, как его руки легли на спину Дэа, не чтобы сдержать её возмущение, но чтобы прикоснуться. Ему вдруг захотелось перехватить ее тонкие запястья, но лишь за тем, чтобы расцеловать ее руки – по  поцелую за каждый удар. Он бы не удержался, но Дэаландэ вдруг напряженно замерла, и вар Кэлусу передалось это напряжение. Дэа вглядывалась в его лицо, а Ынгмар судорожно соображал, в чем причина. Может он сплоховал, недостаточно стойкую иллюзию наложил? Может именно сейчас, в самый неподходящий момент у него на лбу и скулах проступили  синяки и ссадины, оставшиеся после встречи с каменистым дном Сансретура? Может из-под черного бархатного камзола, сидевшего безукоризненно, но не существующего на самом деле, проклюнулись реальные лохмотья, оставшиеся от его сорочки, изорванной в клочья, когда течение тащило его через речные пороги? Или запах тины и рыбы пробился сквозь морок свежести и душистого мыла? Улыбка сползла с лица Стерха, сменившись выражением замешательства и смущения. На фоне этих опасений вопрос госпожи аэп Хэффин прозвучал неожиданно и вар Кэлус не сразу понял, чем тот вызван, но ответил честно, а потому мгновенно:
- Ты все падала и падала во тьму и никак не могла достигнуть дна. То ли колодец был слишком глубоким, то ли падала ты уж очень не спеша. А потом, ты вдруг поняла, что на самом деле не падаешь, а паришь в воздухе.
Стерх замолчал, он взял руку Дэа в свою, поднес к лицу, коснулся губами. А когда вновь поднял на Дэаландэ глаза, понял, что хочет целовать не только её руки, а её всю, бестактно, бессовестно, бесстыдно. На Ынгмара обрушился морок, возникший без толики магии, одной лишь силой его воображения и желания. Он видел, будто наяву, как прижимает Дэа к себе, крепко и жадно. Как перехватывает ее тонкое запястье, целует его, как кладет ее руку себе на плечо. Как его пальцы скользят  по её предплечью, огибают острый локоток и устремляются дальше. Он ощущал, так ясно, будто то было на самом деле, как его пальцы проникают под ткань  платья Дэаландэ. Как платье повинуется его воле, обнажая её плечи, открывая их для его губ. Стерх чувствовал аромат духов Дэа, тепло её кожи, осязал пленительный изгиб её шеи, её ключиц и ямочки меж ними. Он слышал, словно внаве, как Дэаландэ  шепчет его имя и в этом шепоте звучало согласие и желание, такое же сильное, как и его собственное. Его ладони покалывало от приятно-томительного нетерпения, будто они на самом деле блуждали по телу Дэа, лаская и расправляясь с застежками её платье. Он слышал мягкий шелест ткани, стекающей к ногам. И тогда...
Тогда он понял и то, что если сейчас же не отпустит эту женщину и не отстранится, то этот морок возьмёт над ним вверх, и никакие ментальные щиты ему не помогут. Стерх опустил руку Дэа и отступил на шаг.
- Прости меня, - сказал он хрипло и опустил голову.
- Прости, - повторил уже громче и подняв на Дэа глаза, - за то, что заставил тебя волноваться.  Я пришел к тебе сразу, как только вернулся в Боклер.
Лицо Стерха резко изменилось, стало сосредоточенно-серьёзным, напряженным.
– Не рискнул открывать портал или выходить на связь телепатически.
Вар Кэлус нервно подошел к окну, осторожно сдвинул штору, создав лишь узкую щель в завесе, через нее одним глазом осмотрел улицу, снова плотно задернул ткань, и отошел. Встал в углу комнаты, скрестив руки на груди, но тут же разнял их, устало  потер виски.
- Когда мы сцепились и рухнули со скалы в воду, - начал он, - нас тут же подхватило течение и понесло прочь от Ворот Дьявола.
Стерх сделал невольную паузу, пытаясь исторгнуть из себя нужное слово, но так и не  смог.
- … тот чародей, похититель,  вцепился в мой пояс чудовищной хваткой. Я тоже не желал позволить ему ускользнуть от меня, рассчитывал выбраться на берег и там его допросить. В азарте погони я плохо осознавал, как далеко мы зашли. А когда понял, было уже поздно. Нас окончательно поглотила вода,  бурлящая, тёмная, беспощадная. Она швыряла нас, била о камни, волочила по дну, протаскивала меж валунов. Вскоре он  не смог больше держаться за меня, но это было уже не важно. Влекомые единым потоком, мы не имели возможности удалиться друг от друга. Силы у нас обоих быстро иссякли. Он потерял сознание, его трепало в воде, будто тряпичную куклу. Моих сил тоже не достало, чтобы справиться с течением, но со мной была ты.
Стерх шагнул к Дэа - такой опрометчивый и такой естественный порыв.
-  Ты снова спасла меня. Та энергия, что ты передала мне у озера, она удивительная. Она что-то сделала со мной, что-то настолько глубокое и сильное, что я пока сам до конца не могу осознать. Но я знаю, что именно благодаря ей мне хватило воздуха, чтобы оставаться в сознании до тех пор, пока течение не вынесло нас на отмель. Я выбрался из воды сам и выволок его, уложил на берег в густых зарослях Lepironia articulata. Нас невозможно было разглядеть ни с реки, ни с берега и я взялся за дело. 
Ынгмар сцепил пальцы в замок и отшатнулся, снова отошёл в угол.
- Я принялся давить ему на грудную клетку, ритмично сдавливать сердце, чтобы прокачать кровь. В то же время я старался нащупать его сознание. Оно еще теплилось в нем. Я продолжал давить, ребра у него уже трещали, а я давил все сильнее. Терять мне, а главное ему, было не чего, поэтому я полоснул ему по трахее «магическим кинжалом», сорвал стебель Lepironia и воткнул в надрез. У Лепиронии стебелек полый и твердый, получилось нечто вроде воздуховодной трубки. Я  вдыхал воздух в стебелек и продолжал нещадно давить чародею на грудь. Наконец, мозг его начал оживать. В сознание он еще не вернулся, но мозговая активность была достаточная, чтобы применить онейротелепатическое сканирование. Онейротелепатия позволяет установить ментальный контакт при измененных состояниях сознания, начиная от обычного сна и заканчивая коматозными состояниями. Чем дальше изменения сознания отстоят от физиологических, тем травматичнее воздействие. Но, как я уже сказал, терять нам обоим было нечего.
Стерх ненадолго замолчал. В повисшей тишине было слышно, как хрустнули костяшки его сцепленных пальцев.
- Его звали Снеир, а его хозяина – М. Снеир, - вар Кэлус с трудом выдавливал из себя имя мертвого чародея, - прислуживал М. около года, но за это время ни разу не видел его лица и даже имени не узнал. Только букву. И его метку – четыре скрещенных меча,  образующих литеру. Снеир явился в Боклер около полугода назад, чтобы по приказу М. заставить виконта Низарэ продать свои виноградники на восточном склоне имения. М. знал то, о чем не подозревает виконт, а именно: под слоем почв, обеспечивающих неповторимый терруар Сотерна находится древний эльфский храм. По мнению М. в этом храме находится артефакт, который очень ему нужен. Низарэ наотрез отказался продавать нужный М. участок, тогда Снеир перешел к иным методам добычи желанного его хозяином. Этот Снеир был хитер, беспринципен и жесток, но как же он боялся М.! Я не уверен в том, сколько истины было в его представлениях об М., а сколько паранойи, но Снеир считал своего патрона всезнающим и всемогущим и боялся его, боялся больше смерти.
Стерх нервно дернул головой, поморщился и продолжил:
- Знаешь, на императорской службе состоят  телепаты, которые могут устанавливать телепатосвязь на любом расстоянии, шифровать ее и надежно застраховывать  от возможности магического прочтения. Я не знаю, у кого кроме них, в Империи найдется достаточно сил и сложного магического оборудования, чтобы осуществлять такое воздействие. Но там на вершине Ворот Дьявола, когда Снеир вдруг рванулся, выламывая себе сустав и скидывая нас в реку, сделать это ему приказал М. именно таким телепатическим контактом. Я узнал это лишь когда копошился в его агонирующем сознании. Узнал я также и о нескольких контролируемых М. Боклерских вельможах и высокопоставленных чиновниках. О том, что через свою марионетку Снеира, М. видел нас на балу Низарэ и теперь, наверняка, следит за тобой и ищет меня. О том, что М. не отступится, пока не получит свое и ни перед чем не остановится. О том, его слуги стоят своего хозяина.
Ынгмар посмотрел Дэа прямо в глаза. В его взгляде бушевала буря, метания истерзавшей себя  души.
- Я видел, что он делал с людьми, с женщинами, с детьми. Видел, что он сделал с тобой и что собирался сделать. И когда я это увидел, я перестал давить ему на грудь, перестал выдыхать воздух в его легкие. Я отпрянул и позволил ему умереть.
Повисла новая пауза, после которой Ынгмар вновь заговорил усталым, выцветшим голосом:
- Тогда на берегу, в осоке, над телом Снеира я принял решение почти мгновенно. Но долго думал об этом решении потом, когда возвращался в Боклер. Пока брел по пояс в воде, прячась в камышах, словно перепуганный кот; когда засыпал на мокром песке под дырявой рыбацкой лодкой; когда ночью стучал зубами в гроте, не решившись разводить костер, опасаясь, что его дым выдаст мое присутствие. Картины, увиденные в умирающем сознании Снеира, стояли у меня перед глазами. Его эмоции и мысли от созерцания этих чудовищных сцен преследовали меня, точно смрад. Конечно, я вытащил из него не всю информацию. Если бы я доставил его живым, с сохраненными мозговыми функциями, дознаватели господина де Ридо, наверное, смогли бы достать из него много больше. Но что если он был прав? Если Снеир не преувеличивал могущество и осведомленность своего хозяина? Тот, кто способен незаметно для меня заставить своего подчиненного убить себя, наверняка, способен и на другие чудовищные вещи. Даже если нам удалось бы доставить Снеира на допрос в Нильфгаард, ты ведь знаешь де Ридо – великого комбинатора, любителя двойных агентов, умельца бросить кость псам, чтобы добраться до псаря. А этот … человек… не должен больше тронуть ни одну женщину или ребенка. Так я рассудил и приговорил его. За это готов сам пойти под суд, когда мы вернемся в Город.
Стерх расправил плечи, завел руки за спину и продолжил уже спокойнее, с каким-то даже облегчением:
- Когда сознание окончательно угасло в нем, я обыскал тело и стащил его обратно в воду, чтобы течение снесло его дальше. Труп так или иначе нашли бы, важно было, чтобы при обнаружении не было следов моего присутствия.  У него на шее я обнаружил это, - Стерх достал из кармана и на раскрытой ладони протянул Дэа медальон на цепочке. – От него исходит магическая аура, вероятно, это какой-то артефакт, но у меня не было возможности толком изучить его. Я наложил блокирующие чары и применил заклинания против обнаружения.  Видимо, их оказалось достаточно, потому что за те несколько дней, что я добирался до Боклера ни М. ни кто-то из его подручных так и не добрались до меня. А ведь логично было бы перехватить меня до того, как я вернусь и поделюсь какой-либо информацией.  Если это так, то пока нам лучше сохранить в тайне мое возвращение. Пока не придумаем, что делать дальше.
Стерх замолчал. На сей раз надолго. Он смотрел на Дэаланде, ожидая ее комментариев, ее мнения, её приговора. От её ответа зависело все. И даже больше.

-Ынгмар вар Кэлус, ты — самый благородный и справедливый человек из всех кого я знаю. - Стерх слышит это и с души его падает невидимая  Горгона. Он ловит каждое слово и эти слова будто заново поднимают его со дна Сансретура - Ты никогда бы не причинил зло другому, не имея для этого серьезных оснований. И этого мне достаточно чтобы не сомневаться ни в тебе ни в твоем решении.
Пока звучат эти фразы, вар Кэлуса бросает сначала в холод, потом в жар, будто у него началась лихорадка от тяжёлой, заразной болезни, имя которой Смерть. А потом Дэа касается его виска, щеки и  это прикосновение исцеляет, оно "говорит", что место Стерху не в душевном лепрозории, а здесь - среди живых, рядом с ней. "Ты жив", - произносит Дэаландэ, и вот теперь он полностью и безоговорочно в это верит. Он жив! Как минимум до завтрашнего утра, потому что  сейчас Дэа велит прислуге принести воды и приготовит  ванну. Это кажется сном, сладкой, восхитительной грезой, но это так же реально, как ее ладонь, накрывшая его. Дэаландэ говорит про ужин, а Стерха охватывает эйфория. Дэа упоминает сон и нормальную постель и это звучит прекрасно, но Стерх точно знает, что сегодня не уснет, потому что не хочет проспать свое счастье. Кто знает, что будет завтра. Но сегодня у него есть этот вечер и эта ночь. Дэа очаровательно  грозит ему пальчиком, желая предвосхитить возражения, но Стерх и не думал возражать. Он не настолько самоотвержен и слишком устал бороться с собой. Судьба сделала ему невероятно щедрый подарок: он должен был лежать на дне реки, а вместо этого проведёт вечер с самой прекрасной женщиной на свете. Нет-нет, никаких возражений. Стерх подчиняется беспрекословно, с охотой, даже не пытаясь скрыть счастливую  улыбку от того, что он первый, допущенный в святая святых.
А дальше все было так, как она сказала и даже чуточку больше. Стерх, притаился в будуаре Дэаландэ, благоговейно держа глаза и руки подальше от сакральных тайн, сокрытых в россыпи баночек, скляночек и флаконов. Но не терял время даром. Небольшое телепатическое внушение слуге и  тот уже знал, какого размера чистый, выглаженный костюм и начищенные до блеска сапоги,  нужно доставить в номер госпожи аэп Хэффин, а с ними  помазок и хорошо наточенную бритву. Знал  и напрочь забыл, едва исполнил этот приказ. Забыл слуга и имя господина, на чей счёт должен был записать лавочник все эти покупки. Стерхов туссентский приятель - активно практикующий знаток и преданный ценитель вин, куда меньше ценил и совсем не практиковал скрупулезное ведение своих счетов. А Стерх считал их приятельство достаточно близким, чтобы в исключительных обстоятельствах взять у него в долг даже без его ведома.
Горячая ванна, чистая одежда, вкусный ужин с бокалом вина - простая бытовая «магия», в могуществе не уступающая иным запретным чарам. Но главное волшебство создавала своим присутствием Дэаландэ. Ынгмар не сводил с нее глаз, ловил каждый жест, каждый звук ее голоса, упивался ими и пьянел. Пьянел так сильно, как ни от какого вина не смог бы. Все случилось само собой. Прикосновение, сначала случайное, потом намеренное; сперва к ткани ее платья, потом к её коже и, наконец, к губам. За окном, на другой стороне улицы запела лютня, а спустя пару аккордов к ней присоединился приятный баритон. Мужчина и лютня пели о любви к прекрасной даме. А здесь, в комнате с плотно задернутыми шторами и подрагивающим светом свечей другой мужчина держал в объятиях женщину, жадно целовал и любил её.

Это была удивительная ночь, самая прекрасная и волшебная в жизни Ынгмара вар Кэлуса, мага и ученого. Лежа на разбросанных подушках и смятых простынях, уставший, но счастливый, он едва заметно пошевелился. Легчайшее движение, сделанное не для того, чтобы пошевелиться, а для того, чтобы острее почувствовать всем телом всё то, что сейчас было рядом, а главное – Её.
Она прижимается к его груди теплой щекой и виском, от этого тепла и  приятной тяжести невыразимо хорошо. Глаза ее сейчас закрыты, но он помнит, что они цвета чистейшего диоксида марганца, с мягким пиролюзитовым блеском.  Её волосы цвета спелого Castanea mollissima, разметавшиеся по подушке и по его плечу пахнут головокружительно. Стерх не узнает компонентов этого восхитительного аромата, нет в его сухом словаре ученого достойных эпитетов, чтобы описать этот букет с нотками ее духов, ее дыхания, пленительного запаха ее разгоряченного тела, сладко утомленного ночью и страстью. Но всю эту многокомпонентную сложность можно описать несколькими простыми словами - запах женщины, его женщины. Ынгмар зарывается лицом в каштановые локоны, проводит рукой по бедру Дэа. Траектория его пальцев изящно изгибается, проходя по тонкой талии, уходя на восхитительную спину, очерчивая покатое плечо, острый локоток, хрупкое запястье. Он гладит ее, вдыхает ее запах, чувствует ее тепло, то как она прижимается к нему грудью, животом, как чуть сдвинулась ее ножка, уложенная Стерхом себе на бедро. Прижать ее к себе покрепче, ее всю, и никуда не отпускать. Наложить чары, запереть пространство, сжать его до размеров этой комнаты, этой постели – к чему им теперь больше. Отправить де Ридо защищенный от перехвата телепаторапорт и обрубить связь. Пусть он сам ищет М. , у него прорва магов на государственной службе. Вар Кэлус сейчас совсем не хочет быть гордым сыном великой Империи, он хочет быть просто мужчиной рядом с этой женщиной. Ынгмар шумно выдыхает в каштановые локоны. Минута слабости, всего минута. Впервые за долгие годы. Стерх целует Дэа в макушку и косится на окно. Чертовы шторы, не могут удержать заслон против дневного света, тот бесцеремонно пробивается через узкую щель и кажется, будто растворяет саму ткань этих никчемных занавесок. Великое Солнце, неужели так сложно дать им ещё хотя бы час?! За дверью начинает просыпаться постоялый двор. Вся эта возня, шаги, голоса, возвещающие о приходе нового дня, полного новых забот.  Стерх снова шумно выдыхает и нехотя, превозмогая самое себя, осторожно, чтобы не потревожить Дэа, выпускает ее из объятий и выбирается из постели. Шелест одежды, приглушенное звяканье пряжки ремня, тихий стук надеваемых сапог, аккуратный плеск выливаемой из кувшина воды, шуршание помазка взбивающего пену. Крамольная мысль: а не послать ли к черту конспирацию и не пойти ли позавтракать в «Фазанерию»? По пути купить и подарить Дэа свежих цветов, интересно, какие она любит? А потом нанять лодку, легкую, быструю, с чистой, просторной каютой, а еще лучше с балдахином прямо на палубе, и отправиться на речную прогулку; взять с собой медальон Снеира и изучить его, совмещая необходимое с желанным. Стерх невольно улыбнулся, живо представив, как ветер играет волосами Дэа и ее платьем, а сам он, улучив момент, целует её, поймав и убрав с её лица упавшую каштановую прядку. Исследовательская работа над артефактом, обычно с готовностью представавшая перед внутренним взором Ынгмара вар Кэлуса во всех красках и методологических подробностях, на сей раз даже не замаячила на периферии сознания. Собираясь в «плавучую лабораторию», Ынгмар вопреки привычке думал о том, как лучше зачесать волосы, чтобы больше понравиться Дэа, а не о том, где добыть новый пинцет, перчатки и прочий инструментарий.  Закончив чистить перышки, Стерх стал ожидать восхода нового Солнца, сиречь появления Дэаландэ.

Дэа выпорхнула из постели, потянулась будто кошка, легко и грациозно, накинула на плечи шелковый халат с широкими рукавами, чуть запрокинув голову назад встряхнула пальцами волосы и улыбнулась Ынгмару:
-Чудесная была ночь! Восхитительная!
Взглянула на мужчину кокетливо, чуть искоса снизу вверх, прошла мимо, легко ступая босыми ногами по ковру, почти пританцовывая…
А вар Кэлус так и остался стоять как вкопанный, только головой водил, провожая Дэаландэ тоскливым взглядом. Ночь была чудесная, да. Восхитительная. Он понял свою ошибку, как только  гибкий стан Дэа пленительно изогнулся в утренних потягушках. Захотелось немедленно скинуть с себя с такой тщательностью заправленную сорочку и начищенные сапоги; увлечь её на подушки в этот великолепный беспорядок постели, чтобы  сделать тот еще более вопиющим. Стерх вздохнул, молчаливо проклиная себя за холостяцкие привычки. Принялся в очередной раз терзать перчатку. Давешний слуга то ли взял не ту коробку, то ли лавочник перепутал размер, но перчатки оказались Стерху категорически тесны. Искусно выделанная, мягкая и тонкая кожа горгонского тура сидела на руке деревянной колодкой, так что  с трудом получалось  сотворить даже простенькое заклинание на подобие ведьмачьего знака, не говоря уж о большем.
Вот Дэа снова порхает по комнате, легонько касается его щеки, Ынгмар опять вздыхает, тоскливо и чуть мечтательно. Держать себя в рамках здравого смысла оказалось чудовищно сложно, лишь  мысль о предстоящем вечере и новой ночи придает силы, даря надежду, нахальную и бесстыже-счастливую.
За те «пару минут», что Дэаландэ приводила себя в порядок, Стерх успел сделать кистевую гимнастику для восстановления гибкости сухожилий и суставов; раз пять снять и надеть перчатки, пытаясь растянуть их в длину; понять, что дело безнадежно; взбунтоваться против приличий и под флагом чародейской профпригодности отрезать перчаткам пальцы примерно на половину. Почувствовавшие свободу руки испытали прилив гибкости, сопоставимый с десятком сеансов гимнастики.
Дэа совмещая полезное с полезным, принимала ванну, щедро изрекая толковые руководства к действию. Ынгмар же, хоть и смог по достоинству оценить тактический гений госпожи аэп Хэффин, но в ответ лишь рассеянно бормотал: «да» и «хорошо», - будучи поглощен созерцанием путешествия зачарованной губки, впервые в жизни завидуя предмету обихода. Зависть эта была настолько жгучей, что уже через пару минут вар Кэлус почувствовал необходимость умыться, дабы остудить разгоряченную фантазиями голову. Пока Дэа принимала ванну и переодевалась, необходимость эта посещала Ынгмара еще дважды.
Легче не стало и когда Дэа выпорхнула из-за ширмы, элегантная, чуть взбалмошная, с пляшущими в глазах озорными искорками. Новый вздох вар Кэлуса, на сей раз восхищенный. Дама желает позавтракать - нужно срочно взять себя в руки! И Ынгмар взял. 
- Как тебе план?
- Очень толковый, но мне не нравится. Разве что часть про круассаны, - ответствовал Стерх, пряча медальон в карман. - Но я вынужден согласиться. Потому что все мои толковые планы потерялись где-то между твоими утренними потягиваниями и ванной. Остались только те, где фигурируют десять лучших способов забаррикадироваться в гостиничном номере, сделав вид, что весь остальной мир поглотил Белый хлад. Но я не учел круассаны. Поэтому пока я не решил проблему поставки свежей выпечки за баррикады, остается ждать тебя в переулке Рыцарей Наживы. Рапорт на имя де Ридо отправлю зашифрованной телепатосвязью. В ведомстве все застенографируют и передадут виконту лично в руки. Займусь этим пока ты будешь порхать по городу перед тем, как окончательно упорхнуть от слежки. Что же до магического инструментария, боюсь, отыскать все нужное в Боклере быстро и не привлекая внимания не получится,  но у меня есть пара идей, как решить эту проблему. Первая: вместе с рапортом виконту Эиддону отправить запрос на предоставление конспиративного особняка и доставки туда телепортом  оборудования для развертывания полевой магической лаборатории. Вторая: мы можем запросить разрешение на вербовку профессора вар Штирлица. Он желанный гость в любом учебном заведении и  сможет обеспечить нам прикрытие для визита в одну из  лабораторий Имперской магической академии, а именно в ту, что в корпусе имени магистра Артуриуса Виго, под Боклером. Что скажешь? И да, какой бы вариант мы ни выбрали, пока бюрократическая машина нашего ведомства будет поворачивать свои жернова, мы успеем спокойно съесть по паре миндальных круассанов и запить их… Что обычно пьют с круассанами?

Отредактировано Ынгмар вар Кэлус (2024-02-20 13:54:22)

Стерх  невольно расплылся в улыбке, слушая как Дэа рассуждает о преимуществах каждого из предложенных им вариантов. Если бы всего неделю назад кто-то сказал ему, что в его жизни появятся вещи куда более захватывающие, чем изучение неизвестного магического артефакта, Ынгмар бы не поверил. Но сейчас, он в самом деле метался мыслью между поцелуями и объятиями за стеллажом с реактивами и прелестями уединенной жизни на баррикадах конспиративного особняка. В голове ученого гулял ветер, имя которому было Дэаландэ. А ловить ветер, как известно, дело бессмысленное. Но разве объяснишь это рукам, обхватившим талию Дэа, едва она подалась к нему? А губам, что продолжают искать губы, даже когда ветер сменил направление и спешит умчаться прочь? Стерх жадно вдохнул аромат пиона и персика и снова направился к кувшину с водой - перед сеансом телепатосвязи с ведомством господина де Ридо требовалось еще раз остудить голову.   

В переулке Рыцарей Наживы, натянув на голову капюшон, Ынгмар ожидал в тени каменной арки, пристроившись  рядом с раскидистым, похожим на пушистый изумрудный шар деревцем, росшим в цветочной кадке. Под плащом, стараясь не помять свою добычу, Стерх бережно прижимал к себе букетик фиалок, мучительно размышляя о том, угадал ли с выбором. Цветочница сватала вар Кэлусу и голубые назаирские розы, и пышные виковарские орхидеи, и роскошные боклерские лилии, и еще массу представителей   Magnoliophyta, чьи названия он не успел запомнить. Но Ынгмар не внял увещеваниям. Слишком вычурными и тяжеловесными казались ему эти цветы по сравнению с элегантным букетиком цвета закатного неба. Стерх осторожно отодвинул полу плаща и  вздохнул цветочный аромат, тонкий и ненавязчивый, слишком простой и слабый, чтобы соперничать с ароматом пиона и персика, ему не под силу осквернить  великолепный флёр  духов Дэаландэ. Рядом с фиалковым облаком, спрятанная за  тканью подкладки, во внутреннем кармане ждала своего часа белая с золотым тиснением визитная карточка с туссентским адресом профессора вар Штирлица. Из ведомства сообщили, что вопреки ожиданиям вар Кэлуса, вар Штирлиц вовсе не ютился по друзьям или гостиницам, как простые имперские маги. У профессора в Боклере был собственный дом, и не где-нибудь, а на Улице Терракотовых цапель, что в центре одного из престижных и красивейших районов города. Предчувствуя и предвкушая появление Дэа, Ынгмар решил разделить свое одинокое ожидание с единственным доступным живым существом - Стерх достал из-под плаща своё фиалковое облачко и принялся тщательно расправлять его лепестки и листики.