• Конрад из Маллеоры •
• Лепесток •
• Весна 1168 года / 104 года •
• Мир Сотворенный •
• Ведьмак / Мутант •
• Наёмный убийца чудовищ •
• ВНЕШНОСТЬ •
Конрад достаточно высок, ростом около двух метров, телосложением худощав, но строен, жилист и находится в отличной физической форме, хотя доселе неизвестно, в какой мере это эффект мутаций, а в какой — результат постоянных тренировок. Лицом — со слов многих женщин — действительно привлекателен и красив, несмотря на появившуюся после ведьмачьих мутаций ненормально бледную кожу. Имеет ярко выраженные скулы, подчеркивающее впалые щеки и острые черты лица. На лбу несколько мимических морщин — как никак, сотня лет за спиной и его привычка хмуриться дают о себе знать. На морщинистый лоб всегда спадают длинные цвета каштана пряди волос, частенько неуложенные, но добавляющие своего шарма. Симметричные, добрые, повидавшие многое глаза с кошачьими зенками дополняют густые тёмные брови. Нос — аккуратный, ровный и без горбинок, под ним красуется местами поседевшая и густая средней длинны борода, которую Конрад носит с незапамятных времен, словно выслугу лет.
В одежде предпочитает практичность и удобство, но не смотря на это, в сущих лохмотьях Конрад никогда не ходил, ибо собственным внешним видом решил не пренебрегать. Как и многие другие ведьмаки, в основном носит темные кожаные куртки длинной примерно до бедра, с маленькими серебряными шипами на манжетах и плечах, темную льняную рубаху, высокие сапоги, а также шерстяной плащ с капюшоном, ежели того требуют погодные условия. Кисти рук защищают легкие беспалые перчатки из овечьей кожи, в которых гораздо удобнее держать рукоять ведьмачьего меча, который ведьмак носит на пересекающем грудь ремне за спиной. Рядом с небольшой поясной сумкой всегда красуется охотничий нож с шикарной инкрустацией и рукоятью из белого дерева, некогда принадлежавший его отцу, и найденный в руинах родительского дома. На груди всегда носит серебряный медальон в форме осклабившейся головы волка на серебрянной цепочке.
• Особенности: За годы жизни стройное тело ведьмака покрылось многочисленными шрамами самых разных происхождений и форм, оставленных после сражений как с чудовищами, так и с людьми. Откуда взялись многих из них он уже и позабыл, впрочем историю некоторых ещё помнит, и порой даже охотно рассказывает увлеченным девушкам, раскинувшись в постели.
Особой приметой является небольшое родимое пятнышко на шее, напоминающая лепесток неизвестного растения.
• ХАРАКТЕР •
Еще с детства будучи рассудительным и спокойным, Конрад из Маллеоры никогда не славился излишней вспыльчивостью либо же вспышками гнева, однако, вопреки общепринятым человеческим стереотипам, вовсе не лишен простых человеческих эмоций. Напротив — всю жизнь он был человеком исключительно добрым чувственным, и проявляющим сострадание к тем, кто того заслуживает, будучи прямо таки воплощением рыцарской добродетели. Разумеется, в меру — ведьмак хоть и дружелюбен, но с людьми прежде всего осторожен, и свою жизнь так или иначе Конрад будет ставить превыше всего, ибо инстинкт самосохранения и естественная человеческая жажда жизни никуда не делись. Но всё же помогать в беде нуждающимся — действительно его искреннее желание. Впрочем, у всего есть предел, и это не значит, что ведьмак никогда не отнимал человеческих жизней. Скорее даже наоборот — отнял слишком много, но вовсе этим не гордится, ибо считает нападавших на него людей глупыми и отчаявшимися от безрассудства. И если убивал, то делал это быстро, профессионально и холодно, без излишнего фанатизма или садистских наклонностей, однако хвататься за рукоять меча — это последнее, к чему он прибегает во время конфликтов, сперва пытаясь разрешить стычку словом. В этом ему нередко помогает подвешенный язык — он с детства был довольно красноречив и общителен, легко заводил дружбу с людьми и порой даже с некоторыми разумными видами чудовищ, а попадая в новую компанию — нередко становился её душой. В общении вежлив и учтив, избегает лишних колких фраз и саркастических вставок, умеет слушать и слышать. В целом, Конрад — весёлый и открытый человеком, сохраняющий некую долю оптимизма даже в условиях жесткой судьбы и сурового ведьмачьего быта, сопровождающийся доминирующей в мире человеческой жестокостью. Наверное потому он и привык быть человеком слова, сполна выполняя данные собой обещания и нарушая их лишь в самых редких исключениях, потому как качество это по-настоящему редким стало среди человеческих общин.
Впрочем, как и любое другое живое существо, жизнь не обделила добродушного ведьмака слабостями: красивые женщины, временами излишняя доброта и любовь к терпковатым винным напиткам, словно один гармоничный тандем, нередко вносили в его жизнь ситуации разной степени неприятности. Наибольше всего подвергает себя опасности из-за излишнего любопытства. Будучи человеком открытым и пытливым, он не раз влезал в ситуации, в кои влезать не следовало бы, и проявлял исключительное благородство там, где безопаснее всего было бы промолчать и пройти мимо.
• БИОГРАФИЯ •
"В час самой тёмной ночи помни, что рассвет близок, и в сердце своём храни его".
— Ведьмак Конрад из Маллеоры
Было это в холодный знойный день весной 1168 года, в крупной деревушке близ Маллеоры. Появился на свет Конрад в небогатой, но счастливой охотничьей семье, ребёнком желанным и приветствуем. Отец с матерью были очень рады рождению первенца, так как малыш родился здоровым, симпатичным и упитанным, словно будучи воплощением дара и награды за родительское терпение, ибо долго не удавалось им зачать дитя. Особенно счастлив был отец. Рождение сына стало для него настоящей неожиданностью по возвращению в родные края после долгого путешествия в Хенгфорс. Уж больно сильно он желал рождения мальчика, так как охотничье дело в роду Конрада было ремеслом наследственным и очень уважаемым, а потому и передать свои знания проще и желаннне было именно сыну. В целом, так он и поступил.
Родители мальчика любили друг друга и редко бывали в невзгодах, а потому и сына воспитывали с соответствующей любовью и заботой, отчего малец рос человеком открытым и правильным аки рыцарь: Конрад запросто находил общий язык с одногодками и даже в юном возрасте нередко проявлял лидерские качества, проявляя заботу и защищая тех, кто слаб и мал. Стоит ли говорить, что и девчонки местные души в нём не чаяли — так он был хорош собой и в то же время по-человечески прост, что сложно было устоять против его сияющих жизнью зелёных глаз и естественной мужской напористости. Старание, с которым он брался за помощь родителям и успехи в освоении семейного ремесла предвещали действительно недурное развитие для семьи, ибо в будущем, Конрад, как верил его отец, имел все шансы даже получить титул ловчего при дворе местного барона. Уже юношей ему особенно хорошо давались стрельба из лука и чтение следов, словно мать-природу без слов понимал. Да и наставник у парня, чего греха таить, человек был не из простых — опытный, уважаемый и матерый охотник, и бывало устраивал ловитву на таких зверей, которых другие боялись бы даже рассматривать издали.
Казалось, что на семью Конрада снизошла благодать богов. Казалось, мол вот же, наконец-то в тяжелые времена наступил проблеск добрых перемен. Да и в целом, многое казалось многим. Но у судьбы, как обычно случается, были свои планы.
Отец Конрада хоть и был и человеком хорошим и добрым мужем, но всё таки не столь открытым и честным, как его первенец, а потому не расказал он супруге по возвращению, что за событие споткало его на большаке. Не рассказал старик ни жене своей, ни сыну, ни даже в деревенской корчме за кружкой мёда, что по дороге в город Хенгфорс, что дивною ярмаркой в те дни славился, напоролся он на нечто столь отвратительное и ужасное на вид, что вселило тогда леденящий ужас в жилы повидавшего многое охотника. Промолчал о том, что окаменел он тогда от ужаса, да и сгинул бы пожалуй бесследно, если бы не появившийся из ниоткуда незнакомец с кошачьими зенками, что спас ему жизнь. Чудовище то старик и забыть был бы рад, как и ведьмака с клятвой, которую тот взял с отца Конрадова за спасение. Стыдился он того, что под давлением шока и благодарности согласился в тот день на странное обещание, мол, должен он будет отдать ведьмаку то, что уже имеет, но о чём ещё не знает.
Удивился тогда Радмир, такое носил имя отца Конрада, что убийца чудовищ не взял с него в тот день ни гроша, а только клятву, да удалился себе в чащу, словно злобный дух. По правде говоря, не ждал Радмир, что по прошествию семи лет от рождения Конрада спасший его тогда ведьмак вернётся за тем, что ему было обещано. Да и как вообще нашёл монстробой ту деревню? Может, само Предназначение указало ему дорогу, а может просто старый охотник проболтался со страху — по правде говоря, было уже не важно, а с последствиями довелось бодаться.
Само собой, никто не захотел вот так просто отдать мальчика бледному незнакомцу с мечом за спиной, однако и тот не отступал — уперся, словно тот бык, и всё твердил про клятву и данное ему слово при спасении. Невесть чем бы тот спор закончился, быть может и до драки дошло бы, если бы маленький Конрад не вмешался в нужный момент и, о диво!, не возразил тогда отцу, мол, “Как же ты, батенька, всё это время учил меня уму-разуму и добродетели, если сам даного тобой слова не держишь?”
И умолкли тогда все, вместе с упрямцем-ведьмаком, ибо не ожидал никто такой осознанности от семилетнего мальчишки, который действительно не по годам был умен. Понимал тогда Конрад, что меч за спиной незнакомец не для забавы носит, и что не сдюжит его никто из стоявших тогда рядом людей, коли дело до потасовки дойдёт. С горечью на душе и струйками слёз на глазах, но сам Конрад принял в тот день решение уйти в неизвестность с ведьмаком, ибо так было правильно, пообещав отцу с матерью, что обязательно вернется, как только сможет.
Неназвавшийся ведьмак забрал с собой молодого Конрада в Каэр Морхен, обитель ведьмаков цеха Волка, в крепость Старого Моря, что далеко на севере Синих гор находилась. Не знал тогда мальчик, что ждали его там долгие недели мучений и изнурительных тренировок, которые ему необходимо было преодолеть, чтобы стать ведьмаком. Не имел он тогда понятия и про страшное испытание травами, в ходе которого у него на шее появится родимое пятнышко, напоминающее лепесток какого-то растения. Стоило ожидать, что другие молодые ведьмаки наградили его позже соответствующим прозвищем — Лепесток, коим он, Конрад, в целом был доволен, ибо лепесток у него ассоциировался с легкостью и ловкостью. С той самой акробатической и завидной ловкостью, с которой он, Конрад, проходил все последующие ведьмачьи тренировки разной сложности и разного назначения. Да и в целом во времена своего обучения в крепости Каэр Морхен он был в числе лучших учеников, ибо был в меру крепок, вынослив и умён, чтобы осваивать ведьмачье ремесло идеально по всем фронтам. Но и хвастуном зазнавшимся не стал, потому как всё ещё был по-деревенски прост и добр ко всем, а посему всегда брался помогать своим собратьям-ведьмакам, ежели у кого не получалось что, либо помощь какая в деле требовалась, за что и был заслуженно уважаем своими собратьями по цеху.
Помнил Конрад о родителях, и о том, что добродетели они его учили, а потому и был таков, и таковым и на Большак вышел — спокойным, добрым и рассудительным, со своими принципами и правилами жизни. Ведьмаком, что всегда держал своё слово, даже ежели обмануть его пытались кметки аль князья. Не брала его к неблагодарным людям ярость и ненависть, не хватался Конрад Лепесток за меч в моменты разочарования и гнева, ибо смирился он давно уже со своей судьбой и с тем, что мир таков был, есть и будет — временами несправедлив и жесток, но порою всё-таки прекрасен. И прекрасное умел он искать везде — в моментах, в природе, в событиях, но особенно — в женщинах. Да, не без греха жил ведьмак и питал к прекрасным дамам слабость, впрочем, как и дамы к нему. Повелось так, что несмотря на все ужасы своей новообретенной ведьмачьей природы, Конрад был внешне и внутренне привлекателен, и обаянием своим да речами сладкими разбил не одно девичье сердце, так как не влюбчив был и порою сбегал без прощаний.
Началом таких похождений послужило возвращение на тот момент молодого ведьмака в родную деревню, где тот узнал от местных крестьян, что хворь неизвестная давно унесла уже жизни старого охотника и его супруги, а хату их дотла спалить решили. Тяжким грузом взвалилась после того тоска на плечи Конрада, ибо не мог он избавиться от мысли, что не успел вернуться к родным, и постоянно себя корил себя в том, что не проведал и не был рядом, когда нужен был; не рассказал о том, кем стал и чему научился, что успел повидать.
Утешения от боли и горечи в те дни ведьмак нашел в объятиях прекрасной голубоглазой Сайянны, наемницы из отряда странствующей компании головорезов, что по счастливому стечению обстоятельств остановились тогда в Маллеоре. Вспыхнувшая страсть между воительницей и ведьмаком была поистине невероятной: прекрасной, словно распустившийся в полную силу весенний цветок, и жаркой, как палящее солнцем в ясный летний день. Много времени они проводили вместе на фиалковом поле возле города, от чего Конрад называл её “Фиалочкой”, а Сайянна… Она просто влюблена была в него по уши, вот и вся недолга. Оба были уверены, что проведут теперь вместе остаток своих дней, но через время ведьмак осознал, что не сможет путешествовать в наёмничьем отряде и браться за те дела, что были той компании не чужды. Впрочем, Фиалочка тоже была девушкой не из робкого десятка, и тоже стояла на своём — наотрез отказываясь оставить своих друзей братьев по оружию, она умоляла Конрада отправиться с ней, мол, и чудовищ по пути мы найдем немеряно, на что тот лишь грустно кивал головой.
Завершение же своё эта история приобрела весьма прозаичное: в последнюю их встречу, когда Сайянна, хоть и безуспешно, в ярости метнула в него нож, после чего удалилась, Конрад принял решение взять на себя тяжелую ношу и ночью сбежал от девушки без предупреждения, на память по себе оставив лишь короткую записку да стебелёк волкобоя.
По возвращению на Большак, ведьмак решил посвятить жизнь умерщвлению чудовищ и помощи тем, кто в ней нуждался, в чём преуспел. Впрочем, не смотря на свой спокойный нрав, преуспел он так же и в том, что попадал в злоключения и перипетии самой разной сложности, однако, это уже совсем другая история.
• Дополнительные биографические события:
• Однажды спас от когтей трупоедов старого краснолюдского инженера, за что впоследствии получил в благодарность первоклассный по качеству и удобству применения клинок, выкованный профессионалами кузнечного дела в Махакаме.
• Некогда водил довольно близкую дружбу с суккубом Мируной, и немало времени проводил вместе с этим существом, параллельно охотясь на чудовищ возле Марибора. Закончилось это тем, что местные кметы завалили вход в пещеру, где обитал суккуб, но ведьмак не стал мстить, хотя в глубине души очень хотел, и опосля просто уехал из города.
• За время скитаний по миру, Конрад заводил дружбу со многими людьми, благодаря чему выучил немало различных песен.
• Не принимал участия в битвах во Второй Северной войне, сохраняя нейтралитет и отсидевшись в Ковире во времена кровопролитий. В Понт Ванисе впервые открыл для себя возможность подрабатывать учителем фехтования, и на некоторое время нанялся в наставники к молодому, но очень способному дворянину. “Было скучно, зато платили сполна”, — так он отзывался в беседах об этом периоде жизни.
• Всю жизнь Конрад восхищался красотой Старшей Речи, а потому однажды выучил её в Оксенфуртском университете, в чем ему очень помогал хороший друг и ученый Эммерих Готтшальк, с которым ведьмак познакомился в Третогоре на светском приёме.
• После окончания ведьмачьих тренировок, Конрад навсегда покинул Каэр Морхен и более в крепость никогда не возвращался, а потому отсутствовал при нападении на замок. О том, что крепость пала, узнал от фанатично настроенных крестьян, которые напали на него в одной из деревень. Является одним из немногих выживших ведьмаков из Школы Волка.
• Так же является одним из немногих ныне в принципе живущих, которым удалось вживую побывать в Брокилоне. Случилось это после того, как Конрад выбил из плена жестоких бродячих циркачей молодую, обессиленную дриаду по имени Иллиандра, которую позже лично отвез в Брокилонский лес. В благодарность за это, дриады разрешили ведьмаку на некоторое время остаться в Дуэн Канэлли и вылечили скверно выглядящее ранение от арбалетного бельта. Спасенная Конрадом Иллиандра была его любовницей, пока тот не покинул обитель дриад.
• Навыки и способности •
• Благодаря мутациям ведьмак Конрад получил нечеловеческую скорость реакции, невероятная ловкость, выносливость и меткость. Кроме того, имеет обостренные слух, зрение, обоняние и вкусовые рецепторы, так же недоступные ни одному человеку.
• Мастер фехтования. Исключительно искусно владеет основами ближнего боя, как рукопашного, так с применением меча.
• Разумеется, за время тренировок в обители Каэр Морхене овладел элементарной магией в виде знаменитых ведьмачьих знаков, как боевыми, так и ситуативными (как, например, знаки Сомн или Аксий).
• Обладает превосходными познаниями в травничестве, а так же информацией, как и из чего приготовить те или иные ведьмачьи эликсиры, с идеальными личными дозировками этих же эликсиров.
• Проживая в Брокилоне, в совершенстве овладел мастерством метания ножей, с чем ему помогла дриада Иллиандра и уроки стрельбы из лука в детстве.
• Видалый и очень опытный ведьмак, в совершенстве знающий бестиарий и способы борьбы с многочисленными видами чудовищ. За жизнь сумел снять с несчастных далеко не одно проклятие.
• Прекрасный следопыт и охотник. Навыки, в детстве приобретённые с отцом в лесах Маллеоры, с годами лишь усилились, так как Конрад практически всю жизнь проводил в скитаниях по миру. Здесь же — выживание в суровых полевых условиях, готовка и адаптация к самым разным факторам, с которыми доводилось жить.
• Прекрасный любовник, чего греха таить.
• Коммуникабелен, красноречив и мудр.
• Владеет Всеобщим языком и обучен Hen Llinge — Классической Старшей Речи.
• З свою долгую жизнь Конрад побывал практически везде, куда мог дотянуться ногами и куда вела дорога, поэтому достаточно много знает о мире и его географии.
• Имущество •
• Два ведьмачьих клинка — серебряный, применяемый лишь в особых случаях, хранимый в основном у седла на лошади, и первоклассный стальной, от взмахов которого которого чудовища и люди страдают не меньше. Оба легкие и невероятно острые, длинной около 40 дюймов и весом в 35 унций. Стальной клинок покрыт краснолюдскими руническими письменами.
• Охотничий нож с инкрустацией и рукоятью из белого дерева.
• Седельные сумки с принадлежностями для выживания в полевых условиях, сундучок с эликсирами, кошель с деньгами и, собственно, ездовая лошадь.
• ОБ ИГРОКЕ •
• Связь с вами: Личные сообщения на форуме, всегда читаю
• Как вы о нас узнали: Совет игрока отсюда
• Готов участвовать в сюжетных арках
В трактирной комнате стояла почти идеальная, благоговейная тишина, дополняемая лишь мелодичным пением вечно неугомонных сверчков. Маленькие язычки пламени прямо таки пританцовывали в масляном светильнике, заливая комнату тусклым желтоватым светом. Достаточным, чтобы рассмотреть друг друга на расстоянии вытянутой руки. В свете этом так же можно было разглядеть две лежащие в постели фигуры весьма человеческой формы.
Они лежали вдвоем, лениво вытянувшись на широкой кровати из темного дуба, судя по насечкам и царапинам, пережившей далеко не одного владельца. Этот факт выдавал так же и матрас, прогнувшийся под тяжестью бесчисленных тел прежних постояльцев, с торчащими из него комками прелой соломы.
Конрад неторопливо вытянул руку из-под одеяла, запустил ладонь в её светлые, взъерошенные волосы, заботливо погладил. Она не спала, он это знал. Знал так же, как и то, что её реакция будет такой же, как и всегда — нежной, женственной. Благодарной.
Она замурлыкала, словно кошка, лениво повернулась к нему лицом.
“Чёрт меня подери”, — подумал ведьмак, заглядывая Сайянне в глаза. — “До чего же прекрасно она пахнет”.
И вправду, после принятия горячей ванны и процедур с эфирным маслом в подвале постоялого двора, в коем они ночевали уже не первую ночь, пахла она действительно притягательно. Не дорожной пылью, лошадьми и возбуждающе ядреным женским потом, но смесью лаванды, мяты, лимонника и чего-то ещё, что сверхчувствительный нюх ведьмака распознать был не в состоянии.— Конрад… — Нежный женский голос внезапно заполнил залитую тусклым светом комнату, наконец прерывая повисшую в воздухе тишину. — Луна уже должно быть взошла, а мы всё ещё не спим. Снова.
— Знаю, — он ответил спокойно, не проявляя к озвученному факту абсолютно никакого интереса.Сайянна отвернулась, стянула с себя шерстяное одеяло, грациозно, легко, почти беззвучно встала. От босых женских ног заскрипели половицы, когда она подошла к окну и открыла ставни. Всё это она проделала ни разу не оборачиваясь, ибо и без того была уверена в том, что он подойдет. И не ошиблась.
— Караул так и не сменился, — Конрад отлично видел двух стражников, скучающих у деревянных ворот, ведущих в гауптвахту. Они уже даже не рубились в карты — должно быть, глаза уже подустали высматривать в полумраке потрескавшиеся картинки. — Странно. Ежели мне не изменяет память, то обычно к полуночи заступает Вензлав с молодым приятелем.
— Тебя правда это так беспокоит? — наконец она обернулась. Её голубые, утомлённые глаза смотрели на него с удивленно приподнятой бровью. В лунном свете её лицо ему почему-то казалось ещё прекраснее. — Стражники и караул? С каких пор это стало так важно?• Иллюстрация •
Конрад не ответил. Лишь улыбнулся в ответ, покачав головой и нежно приобняв её за талию. На ночной рубашке всё ещё было видно карминовое пятно от замечательного Коте-де-Блессюр — полусладкого вина, бутылку которого они вчера вечером разбили, празднуя встречу. Ведьмак знал, что заметное недовольство в вопросе Сайянны было ничем иным, как осадком после не самого удачного разговора, что состоялся сегодня, правда в этот раз без вина и бурной ночи. Разговора, к которому он так не хотел возвращаться, но раз за разом приходилось, ибо она любила стоять на своём.
Девушка опустила голову.
— Ты же знаешь, — тихо проговорила она, — что сейчас тебя совсем не это должно заботить.
— Знаю, — снова спокойно ответил ведьмак, и теплая улыбка не спадала с его губ. — Но мы ведь всё ещё так ни к чему и не пришли, милая.Напряжение, повисшее в воздухе, давило не хуже, чем могильные плиты в Маллеорской усыпальнице, где Конрад не так давно зарубил уже некоторое время изрядно докучавшего местным гравейра.
— Ты же помнишь, я не могу. — Неожиданно для себя выдал ведьмак, опуская голову вслед за ней. — Не могу присоединиться к вам, ибо моя совесть не позволит мне закрывать глаза на то, как веселятся твои друзья. Как они…
— Насилуют и убивают?! — резко ответила Сайянна, не дав ему закончить. — Берут деньги за охоту на провинившихся? Выбивают долги? Ты это хотел мне сказать?Её фразы были настолько наполнены энергией, будто перед этим она вовсе и не дремала, а всю сонливость как ветром сдуло. Конрад не ответил, позволил ей вырваться из объятий и сесть на кровать. Вновь заскрипели деревянные половицы, похоже нарочно напоминая о возрасте этой комнаты, да и вообще целого здания, в котором они находились.
— А ты, милый мой? Разве не убивал? Не отнимал жизни?
— Сайя..
— Или может быть ты сам послушник из храма Мелитэле? Нет? Ну так послушай меня. Послушай внимательно, потому как мы уже не первый раз об этом говорим.Она была права. Этот неприятный разговор действительно поднимался не в первый раз, и с каждым разом казалось девушка злилась на ведьмака всё сильнее. Потому как из-за упрямства Конрада, их дальнейшее совместное будущее, о котором они так часто говорили на первых порах знакомства, ставилось под сомнение. Впрочем, упрямство Сайянны было ничуть не слабее. Она росла в жёстких условиях без родителей, одновременно стараясь прокормить и себя, и своего младшего брата, с которым они позже, по счастливому стечению обстоятельств, вдвоём прибились к бродячей компании наёмников. Наверное, это была едва ли не важнейшая причина, почему она отказывалась их оставить.
— Так уж вышло, — продолжила она, поправляя спадающие на глаза локоны цвета спелой пшеницы волос. — Так уж вышло, что такой у нас промысел, так мы зарабатываем себе на хлеб, и не умеем большего. Да и честно говоря, уметь и не хотим. Скитаться с тобой вдвоём по миру, как хвостик, и в одиночку прятаться за деревьями, пока ты забиваешь мечом очередное кудлатое пугало — не так я себе видела свою счастливую жизнь. И уж точно не в хате у котелка с булькающим на огне содержимым.
На некоторое время они оба снова замолчали.
— А вот ты взаправду мог бы притормозить с некоторыми своими… Странными принципами. И присоединиться к нам, — в её глазах одновременно виднелись усталость, грусть и надежда. Вещи совершенно противоположные, казалось бы, не объединяемые.
Однако, ведьмак ничему не удивлялся — за эти недели он прекрасно понял, что Фиалочка — так он её любяще называл — личность достаточно противоречивая.
— Ты ведь знаешь, любимый, — голос Сайянны стал тише, и она снова поправила непослушные волосы. — Знаешь, что тебе гораздо проще пойти на уступки, чем мне.
— Знаю, — ведьмак уже в который раз за ночь повторил это слово, оставаясь при этом непривычно для себя немногословным.И он действительно знал. Знал, что самым простым вариантом для них обоих будет его добровольное присоединение к бродячей компании наёмников, с некоторыми из которых он уже успел подружиться. Знал он так же и то, что эти наймиты, с которыми путешествовала Сайянна, не сторонились весьма сомнительных способов заработка на пропитание и жилье, и уже не раз слышал жалобы местных девчонок на, мягко говоря, крайне непристойное поведение. Знал, что если присоединиться, то однажды ему придется столкнуться с той самой отвратительной частью человеческой природы, рождаемой чувством безнаказанности и пьянящего желания делать всё, что заблагорассудиться. Знал, что не заставит себя остаться в стороне. И боялся.
Его хватал страх от мысли, что ему придётся схлестнуться с кем-то из её братьев по оружию, или чего хуже — с её младшим братом, который уже успел с удовольствием вкусить той самой бродячей жизни наёмника. Конрад боялся, что этим он причинит ей огромную, неимоверную боль. А сейчас, больше всего на свете он не желал причинять ей боль, ибо боли Фиалочка натерпелась достаточно. И найти какой-никакой, но компромисс, он, к своему большому сожалению, был не в состоянии.
Ведьмак продолжал расслабленно стоять у окна, опершись о подоконник и перебирая пальцами маленькие шнурочки от своей ночной рубашки. Глядел на неё, и любовался, не отпуская с губ едва заметную улыбку. И действительно не знал, что сказать, чтобы не показаться глупым.— Всё это очень непросто, — наконец ответил он, продолжая играться шнурками. — Каждый из нас привык жить по-своему, и у каждого есть свои, несомненно, обезоруживающие аргументы. Мне нужно время, чтобы подумать и…
— Время?! — девушка внезапно вскочила, снова не дав ему закончить. — Проклятье, Конрад, какое ещё время? Предлагаешь нам неделями протирать штаны в этом зассаном городе? И ждать, пока кого-то из нас в подворотне пырнет какой-нибудь местный деревенщина? Или может пока тебя не разорвёт какое-нибудь чудище? Мы ведь уже столько времени топчемся на одном месте с этим вопросом!Ведьмак молчал.
— Или может быть ты ждешь, пока кто-нибудь здесь решит от меня избавиться, и тогда беззаботно можно будет перебежать? Паскудство!
— Успокойся, дорогая, — его сдержанный и ровный тон голоса, казалось, подбешивал её ещё больше. Да, Фиалочка была из тех, кто любил закатить полные страсти и огня ссоры, иногда перетекающие в столь же полные страсти ночи.
— Не учи меня что мне делать! — возразила Сайянна, резко вскакивая с кровати.Следующее, что она сделала, было столь же неожиданно для неё, сколь и для таращившегося на неё своими кошачьими глазами Конрада: она молниеносно выхватила из ножен лежавший на прикроватном столике небольшой стилет, который сама же оставила на случай непрошенных гостей, чтобы затем резко швырнуть его в сторону ведьмака. Как для человека, ещё совсем недавно мирно дремавшего в постели в обнимку с любимым, бросок этот был, на удивление, весьма точным и выверенным, и если бы не славно известные ведьмачьи рефлексы, шансы того, что стилет пробил бы Конраду плечевую мышцу, были бы достаточно велики.
Какое-то время они оба молчали. Он слышал её нервное, неровное дыхание, отлично видел широко раскрытые, прекрасные голубые глаза. И в то же время улавливал боковым зрением кожаную рукоятку кинжала, который торчал в стене так плотно, будто бы ему там было самое место.
Сайянна выскочила из комнаты, словно ошпаренная, оставив по себе лишь приятный аромат лаванды, мяты, лимонника и чего-то ещё, что сверхчувствительный нюх ведьмака распознать был не в состоянии.
Конрад вовсе не был зол на неё, ибо подобные эмоции ему доводилось лицезреть уже не впервые. Он не был зол, ибо знал, что эти действия — всего лишь результат чудовищной боли, тоски и обиды, что засели глубоко внутри его светловолосой пассии.
И не был зол, ибо всё для себя уже давно решил.***
Рассвет встретил его прохладным и ласкающим обостренное обоняние ветром. За пределами городских стен, воздух становился прямо-таки восхитительно приятным, контрастируя с той едкой вонью, что стала привычной для больших городов. Из-за крон деревьев уже доносился утренний хор пробуждаемых солнцем птиц.
Конрад поправил перевязь с мечами у седла, проверил надежность крепления седельных сумок и мешочков. Обернулся назад, чтобы снова взглянуть на вздымающиеся за городскими стенами шпили смотровых башен и потрёпанные временем черепицы на крышах домов. И замер.
Решение улизнуть без прощаний и слёз казалось ему единственным из возможных, которое он мог бы найти в этой ситуации. Уйти, не причиняя больше боли, дать ей забыть, остыть, и продолжить жизнь — так он оправдывал сам себя в своей голове, чтобы не быть заживо съеденным чувством вины и невыносимого позора. Так он видел себе эту картину, и такую цену решил заплатить, чтобы не заставлять Фиалочку разрываться между ним, и её новой семьей, какой ужасной бы она ведьмаку не казалось.
Он улыбался, глядя на вздымающиеся из-за городских стен смотровых башен и потрёпанные временем черепицы на крышах домов. Улыбался, ибо знал, что даже спустя годы, она его не забудет, как и он её. И будто в паре с мыслями, по его щеке медленно сползала тёплая, предательски непрошенная мужская слеза.
Отредактировано Конрад из Маллеоры (2024-07-31 15:00:21)
